Тахера Мафи - Возроди меня

– Извините, – тихо говорит он. – Я не хотел вторгаться в ваше личное пространство. Но поймите же срочность дела: сперва странный ответ на приглашение, а теперь приезд Хайдера! Это только начало, – Касл продолжает шепотом: – Они мобилизуют силы…

– Вы все слишком усложняете, – отрывисто отвечаю я. – Хайдер приехал из-за меня. Рой верховных лидеров скоро слетится в Сорок пятый сектор из-за моего предательства, разве не ясно? – Покачав головой, я иду прочь. – Осиное гнездо разворошили, осам неуютно…

– Постойте, – настаивает Касл, – послушайте меня!

– Не морочьте себе голову, Касл, я с этим разберусь!

– Почему ты меня не слушаешь? – Касл буквально гонится за мной. – Они приехали забрать ее, сынок! Мы не можем этого допустить.

Я замираю и оборачиваюсь не сразу. Мои движения становятся медленными и точными.

– В смысле – забрать? Куда?

Касл не отвечает. Его лицо как-то сразу осунулось, и он уставился на меня со странным замешательством.

– У меня тысяча дел, – теряю я терпение, – поэтому буду крайне признателен, если вы перестанете тянуть время и объяснитесь без проволочек…

– Он тебе так и не сказал?

– Кто? Что?

– Отец твой. Он тебе так и не сказал… – Касл проводит рукой по лицу. Он кажется страшно старым, готовым рассыпаться в прах. – Господи, он тебе ничего не сказал…

– Да о чем, черт побери?!

– Правду, – роняет Касл, – о мисс Феррарс.

Мне вдруг становится трудно дышать от нахлынувшего страха.

Касл качает головой.

– Он так и не сказал тебе, откуда она на самом деле? Не рассказывал о ее родителях?

– Прекрати ерзать, Джей!

Мы в стеклянном лифте спускаемся в одну из главных приемных, и я никак не могу взять себя в руки. Закрыв глаза, твержу про себя: «Господи, я же вообще ничего не знаю! Куда я лезу? Мне ни за что не притвориться сведущей и искушенной…»

– Да кому какое дело до того, что на тебе надето? – продолжает Кенджи. – Главное – уверенность, осанка…

Я открываю глаза и смотрю на него снизу вверх, как никогда остро ощущая разницу в росте.

– Я такая коротышка…

– Наполеон тоже был невысокий!

– Наполеон был чудовищем, – напоминаю я.

– Зато добивался, чего хотел!

Я хмурюсь. Кенджи подталкивает меня локтем:

– А вот жвачку лучше выплюнуть.

– Кенджи, – говорю я, не слушая, – я ведь еще никогда не встречалась с официальными представителями других держав!

– Я тоже, – Кенджи взъерошивает мне волосы. – Все будет нормально, главное, успокойся. Ты мило выглядишь. Все будет хорошо.

Я шлепаю его по руке.

– Не знаю, какими бывают лидеры стран, но уверена – милыми им быть не требуется.

С тихим звоночком лифт открывается.

– А кто сказал, что нельзя быть милым и при этом крутым? – подмигивает мне Кенджи. – Я вот, например, так и живу!

– Ого! – вырывается у Кенджи при виде нашего гостя. Покосившись на меня, он добавляет: – Похоже, тебе пора обновить гардеробчик.

Я чуть не умираю от стыда. Кем бы ни был этот Хайдер Ибрагим и с какими бы намерениями ни приехал, я никогда еще не видела, чтобы люди одевались подобным образом. Да и вообще мне не попадалось никого похожего на Хайдера Ибрагима.

При нашем появлении он встает – очень рослый парень, – и я невольно засматриваюсь. На Хайдере темно-серый кожаный пиджак поверх подобия рубашки из плотно свитых цепей поперек груди, оставляющей смуглую кожу в основном обнаженной. Узкие черные брюки исчезают в высоких военных сапогах. Светло-карие глаза, контрастирующие с сильным загаром, обрамляют густые черные ресницы.

Я одергиваю розовый свитерок и нервно проглатываю жвачку.

– Привет, – говорю я и хочу помахать, но Кенджи вовремя придерживает мою руку. Я кашляю и продолжаю: – Я Джульетта.

Хайдер с некоторой опаской шагает вперед, странно глядя на меня. Я страшно смущаюсь своего абсолютно неуместного вида, и еще мне вдруг очень захотелось в туалет.

– Здравствуйте, – наконец говорит он почти вопросительно.

– Чем могу помочь? – продолжаю я.

– Тичин араби ?

– О, – я смотрю на Кенджи, – а вы не говорите по-английски?

Хайдер приподнимает сросшиеся густые брови:

– А вы говорите только по-английски?

– Ну да, – отвечаю я, нервничая уже по-настоящему.

– Скверно, – вздыхает Хайдер и оглядывается. – Я приехал встретиться с новым Верховным главнокомандующим.

Голос у него густой и приятный, но с легким акцентом.

– Да, здравствуйте, это я, – произношу я, улыбаясь.

Гостю не удается скрыть замешательства.

– Вы? – хмурится он. – Лидер континента?!

– Угу, – широко улыбаюсь я.

«Дипломатичность, – повторяю я про себя, – дипломатичность ».

– Но нам сообщили, что новая командующая – неистовая особа, вселяющая ужас и несущая смерть…

Я киваю, чувствуя, как горят щеки.

– Да, это я, Джульетта Феррарс.

Хайдер смеряет меня взглядом:

– Какая вы маленькая… – Пока я придумываю, как ответить, он качает головой и говорит: – Простите, я имел в виду, что вы очень юны. Впрочем, вы действительно небольшого роста…

От старательной улыбки у меня начинают болеть губы и щеки.

– Так это вы, – видимо, никак не желая смириться с этим фактом, продолжает Хайдер, – убили командующего Андерсона?

Я киваю, пожав плечами.

– Но…

– Простите, – перебивает Кенджи, – в чем причина вашего визита?

Слегка опешивший Хайдер переводит взгляд в сторону Кенджи:

– Кто это?

– Мой заместитель, – поясняю я. – Можете свободно отвечать, когда он вас спрашивает.

– Понятно, – в глазах Хайдера действительно появляется некое понимание. – Представитель личной охраны.

– У меня нет…

– В точку, – перебивает меня Кенджи, незаметно ткнув в бок. – Простите за излишнюю опеку. Вы-то хорошо знаете, что это такое!

– О да, – сочувственно отзывается Хайдер.

– Может быть, присядем? – я показываю на диваны у стены.

Стояние в дверях начинает казаться неловким.

– Конечно, – Хайдер галантно предлагает мне руку, собираясь сопровождать в пятиметровом походе до диванов.

Я в замешательстве смотрю на Кенджи. Тот пожимает плечами. Мы садимся напротив Хайдера. Нас разделяет длинный деревянный журнальный столик. Кенджи нажимает потайную кнопку снизу, чтобы нам принесли чай и кофе.

Хайдер не сводит с меня глаз. В его взгляде ни заискивания, ни угрозы – он искренне удивлен, а я про себя гадаю, отчего именно такая реакция тревожит меня больше всего. Если бы в его глазах читалась злоба или похоть, мне было бы проще реагировать. А Хайдер – сама мягкость и любезность – тщательно старается скрыть ошеломление, и я не знаю, как себя вести. Кенджи прав, мне бы сейчас очень пригодился Уорнер со своей способностью считывать эмоции.