Александр Шишковчук - Схрон. Дневник выживальщика

— Занимаем позиции на той стороне улицы, в развалинах, — тяжело дыша, сказал командир. — Ведите огонь по воротам и КПП в конце улицы. А я пока доложу нашим, что мы здесь.

— А можно отдохнуть немного? — спросил кто-то.

— Пристрелю! — прорычал Игорь.

Эта улочка упирается прямо в ТЭЦ. Там база пендосов. Кочегарят вовсю. Видно мощные клубы дыма и пара, вырывающиеся из труб. Слева вдоль улицы торчат безжизненные хозяйственные строения. Справа — пятиэтажка. Мозг тут же родил клевую идею. Я гений.

Ухватив за ворот тулупа шустрого Егорыча, я жестом велел следовать за мной. Валера и так не отставал. Мы скользнули вдоль стены пятиэтажки. Мне хотелось пробраться внутрь, чтоб залезть на крышу. Мое детство прошло в таком же доме, и я помню, что выходы на крышу есть в первом и последнем подъезде. А если пендосы нас обнаружат, можно быстро спрыгнуть в эти гигантские сугробы.

Шумное пыхтение и голос сзади оборвал мои тактические измышления:

— Ребята, подождите! Можно мне с вами?

Я обернулся. Тот самый мужчина с седыми усами, который помогал вешать Джона Сноу. Вид не ахти. Дядька явно пренебрегал тренировками. Шапка набекрень. Тащится, держась одной рукой за грудь, другой — волочит по земле ружье.

— Да, конечно, — сказал я. — Мы на крышу, а ты прикрывай вход в подъезд.

— Блин! — воскликнул Валера. — Заперто! Здесь домофон!

— Давай шмальнем в замок, — предложил я.

— Сталь добрая, может срикошетить, — вмешался старче.

— К чему эти радикальные меры? Давайте просто позвоним в одну из квартир. — Усатый вновь проявил сообразительность.

Я нажал наугад одну из кнопок. Спустя минуту из динамика домофона послышалось недовольное кряхтенье и сварливый голос:

— Кто там приперся?

— Откройте дверь, пожалуйста…

— Я щас открою! Я щас так открою! Шастают среди ночи тут всякие! В комендатуру буду звонить!

Вот черт! Нарвались на полоумную бабку. Я уже собирался поменять свой план, когда Усатый сказал:

— Женщина, откройте! Мы из ЖЭКа, водопроводчики!

— Ааа… ну так сразу бы и сказали… а то я думала, наркоманы…

Дверь, наконец-то, отворилась.

Валера и Егорыч шмыгнули в подъезд. Я обернулся, заценить обстановку. Большая часть отряда побежала на другую сторону, намереваясь занять позиции среди полуразрушенных промзданий. Усатый подмигнул и показал большой палец. Я кивнул. В эту секунду… вжух! — и его голову разнесло на куски. Черт! Со стороны ТЭЦ заработали пулеметы. В шоке присел, вытирая защитные очки от кровищи. Пацанов, застигнутых врасплох посреди улицы, терзают разрывные пули. Кажется, никто не добежал до спасительных укрытий. Вокруг свистят рикошеты. Неожиданно кто-то схватил меня за ноги и втащил в подъезд. Спасибо, друзья.

— Всех положили фрицы! — вздохнул Егорыч, осторожно выглянув наружу. Вражеская пуля тут же оторвала ему крыло шапки-ушанки.

— Не высовывайся, они нас видят! — простонал Валера.

Дьявольская догадка пронзила мой блистательный ум. Нас же заманили, как ягнят на бойню! Походу, командование и этот сраный Игорь работают на америкосов… вот сучары, блин! Я выхватил револьвер и до боли сжал рукоять. Валера с тревогой уставился на меня. Подавив ярость, убрал оружие. Нужно выбираться отсюда. А с предателями разберемся позже.

— За мной! — Я вихрем понесся вверх по лестнице.

— Мы куда, на крышу? — спросил Валера?

— Нет. Опасно. Снайпер работает. Через хату какую-нибудь и на ту сторону дома!

Тут открылась одна из дверей, и на площадку вывалилась бабка. Хотя, может и не бабка… но рубеж бальзаковского возраста она оставила далеко позади.

— Госспади! Солдатики! А я-то думала, что за водопроводчики в два час ночи…

— Не серчай, красавица, — вклинился Егорыч. — Помоги лучше схорониться нам.

— Ну, входите, коль не шутите… — На бабенцию подействовала грубая лесть деда. — У-у-у, снега натрясли окаянные, сейчас затру…

Я метнулся через квартиру к окнам, едва не наступив на двух котяр. Еще несколько с мявом бросились врассыпную. Ну и вонища, блин! Хотелось смахнуть на пол всю хренотень с подоконника, но из уважения к сединам делать этого, конечно, не стал. Короче, начал аккуратно убирать на пол горшки с фикусами. Натерпелась, наверно, бабка от оккупантов.

— Валерыч, помоги.

— Вы что творите, ироды?! — завопила жертва оккупации. — А ну, разувайтеся! Весь ковер мне истоптали!

— А ты, любезная, не голоси, — елейным голосом произнес Егорыч. — Мы в оконце сейчас сквозанем, и только нас и видали. Даю благородное слово старого солдата. На-ка вот отведай лакомства лесного!

С этими словами дед вытащил из-под тулупа кусок копченого, судя по запаху окорока. Только сейчас я понял, насколько голоден. Чертов старый ловелас!

— А как звать-то тебя, служивый? — вновь оттаяла бабка.

— Егорычем кличут, — приосанился дед, расправляя усы.

— Тихо все! — воскликнул вдруг Валера.

— Че такое?

— Там что-то едет!

Я прислушался. А ведь точно. Мой обостренный выживанием в лесной тиши слух различил гул тяжелой техники. Комнаты квартиры выходят на обе стороны дома. Мы с Валерой бросились к противоположному окну. Аккуратно высунув часть лица из-за шторки, я с горечью поглядел на мертвых бойцов нашего отряда. Даже не успел толком никого узнать, а уже все мертвы. Из ворот ТЭЦ тянется колонна броневиков. За ними, пригибаясь, семенят пендосы, ощетинившись во все стороны автоматическими винтовками.

— Группа зачистки, твою мать… — процедил я сквозь зубы, грязно выругался и убрал свой фейс от окна, пока не запеленговали.

— Ой, нельзя вам сейчас идти, — сказала бабка. — Сами пропадете и на меня беду накличете.

— Мадам дело говорит, — Егорыч по-хозяйски уселся на диван. — Переждем здесь, может, уберутся гестаповцы?

Меня совсем не привлекает перспектива даже минуту находиться в этой засраной конуре. Но… что поделаешь — расклад не в нашу пользу. А мы выживальщики и обязаны выжить.

— Останемся тут, пока все не уляжется, — нехотя произнес я.

Валера печально вздохнул, поправляя очечки.

— Ну, красавица, накрывай поляну! — потирая ладошки, сказал наш ветеран. — Найдется ж у тебя чего пожевать?

— Найтись-то найдется… — старая перечница кокетливо закатила зенки. — Да мало еды-то. Щас пожрете все, а чем я кошек кормить буду?

Егорыч с минуту пристально смотрел на нее, потом сказал, понизив голос:

— Не беспокойся, хозяюшка. Отблагодарим, как надо.

— Ну, шутник! — захихикала карга, но на кухню все же отправилась.

Не могу больше наблюдать этот гребаный цирк. Ушел в прихожую и уселся на табурет. Вдруг враги начнут прочесывать подъезды? Мои пальцы привычно заряжают и разряжают револьвер. Это здорово помогает успокоить истерзанные нервы. Если вражины будут подниматься по лестнице, устрою им теплый прием, как в фильме «Брат-2». Жаль, конечно, что гранаты закончились.