Александр Шишковчук - Схрон. Дневник выживальщика. Книга 2

— Кого ви приводить?! — Ульрих завертел башкой в шлеме.

— Это пендосы, — ответил я, — ну, американцы.

— Шайссе! Янки! Жиды!

— Санек… дай пулемет! Я задержу их, насколько смогу… — речь Стаса становится все неестественней. — А вы… идите…

— А как же «не стреляю по внешним врагам»? — спросил я, вкладывая в его руки суровый MG.

— Программа сбита… критическая ситуация… теперь стреляю! — улыбнулся киборг остатками лицевых мышц.

— Нихт янки! Нихт жиды! Нихт капитулирррн! Всех убивайтен! — Ульрих опять включил свой свисток.

В глубине подземелийрадостно взвыли твари. Я схватил «Сайгу».

— Саша! — крикнула Лена.

Я обернулся. Девушка с трудом удерживает заваливающегося Егорыча, который, однако, крепко сжал трехлинейку. Блин, хреново деду, сквозь фуфайку снова пошла кровь.

— Уходи, Санннняяя! — пропел сквозь клацающие зубы киборг.

Подскочив к старику с другой стороны, я подставил свое крепкое плечо.

— Давай, Стас, замочи побольше этих сучар! — крикнул напоследок.

Киборг поднял большой палец.

В дальних коридорах кто-то дико, отчаянно заорал. Ништяк, мутанты открыли счет. Мы побежали, увлекая бессильного деда. Коридоры, галереи, повороты, меандры, гроты и сталактиты замелькали в луче фонаря. А позади, сначала неуверенно, а потом все мощнее и громче зарокотало эхо боя.

В зале с пыльными саркофагами, в одном из которых покоится Валера, стоит вязкая тишина. Остановившись, аккуратно усадили старого ветерана. Всю дорогу он беспрестанно матюкался и порывался остаться, прикрывать отход. Пока Лена накладывала новую повязку, я вытащил самогон и хотел плеснуть деду двести грамм для бодрости. Он помотал седой головой. Странно. Что ж, приложусь тогда сам. В «Сталкере» помогало от радиации, хоть и знаю, что бред. Да и не мог я хапнуть летальную дозу в те пару секунд…

— Саша… — сказала вдруг Лена.

— Чего?

— Когда мы вернемся в Схрон?

— Не знаю, дорогая…

— Надо убить этих солдат.

Я нахмурился:

— Если б все было так просто. Мне пришлось вскрыть РИТЭГ… ну, ту хреновину, от которой заряжались аккумуляторы, и где ты сушила белье.

— И? — Она изогнула бровь.

— Теперь там радиация. Боюсь, придется поискать новое убежище.

— Что???

— Зато пендосы все передохнут очень быстро! А чем тебе здесь не нравится, любимая?

— Ты хочешь, чтобы я рожала в этой грязной дыре?! Или под елкой в сугробе?!

Лена закрыла лицо руками, принялась рыдать. Блять, и так херово на душе, а ненаглядная еще мозги ебет. Я сделал очередной добрый глоток и закурил.

— Деда-то угости табачком… — произнес Егорыч, морщась от боли. — А ты, не реви! Неча тут! Меня мать в телеге зимой рожала и ничо! Дурную девку ты выбрал, Санек!

— Хлебни-ка, старче, — сказал я, — надо еще повоевать сегодня. Тушняк могу достать, если закуска нужна.

— Эх, Санька, чует дед, отвоевалси ужо… хде бутылочка моя?

— Анабиозная жидкость? — смекнул я. — Здесь, у Ленки в сумке.

— Давай-ка сюды… дед пару раз хлебнет и до весны поспит, аки косолапый! Глядишь, и рана срастецца!

— Ничего себе, какой продуманный! — хмыкнул я. — Бросаешь, значит, в трудную минуту…

— Никаково уважения к ветеранам!

— Ладно, Егорыч, извини… что-то я погнал действительно… но просьба есть одна. Можешь час-другой повременить с летаргическим сном?

— Шо?

— На вылазку, говорю, сходить надо, посмотреть, сколько гадов осталось. А ты бы покараулил в узком проходе. Вдруг, я не вернусь? Ты уж им всыпешь, я уверен.

— Энто можна! — согласился старик.

— Саша! Что значит «вдруг не вернусь»?

— Все будет нормально, не переживай!

Пружинисто поднявшись, я сбегал в оружейку фрицев. Пополнил запас гранат, не забыв прихватить MG-42. Для деда. Трехлинейка, конечно, легендарная штука, но против массовой атаки ублюдков нет ничего лучше надежного пулемета. Для Лены взял МР-38 и несколько магазинов. Опасно, блин, оставлять ей трещетку, с ее-то суицидальными мыслями, но здесь могут еще бегать твари.

— Жди здесь, никуда не уходи! — велел я, помогая подняться деду.

Лена кивнула и грустно посмотрела глазами, полными слез.

— Все будет нормально, — как мантру, повторил я.

Егорыч залег на той стороне узкой расщелины. Я снарядил ему пулемет, оставил несколько сигарет и немного самогона. Сам, сбросив рюкзак, налегке, с одной «Сайгой» помчался по темным коридорам. Каждые сто метров, выключив фонарик, прислушиваюсь. Тихо, как в могиле.

А это и есть могила, Санек, шепнула паранойя. Сколько человек отдали свои жизни в этих сырых подземельях? Лена права, не лучшее место для счастливой семейной жизни. Надо выбираться на поверхность и там уже что-то думать. Может, стать веганом и перебраться к Спауну? Если, конечно, его по дури не прикончил Вован.

Так никого и не встретив, добрался до «плантации». На Ульриха насрать, а киборг, надеюсь, жив. Но открывшаяся панорама прошедшего сражения похоронила и без того ничтожную надежду. Вместо аккуратных грядок обугленная изрытая земля. Трупы мутантов, чьи-то конечности… Стаса Михайлова нашел там же, где и оставил. От него остался лишь расцарапанный пулями металлический остов. Электроника, сервоприводы, биологическая плоть — все выгорело. Но пулемет он так и не выпустил… прощай, киборг!

Иду вперед. Первые трупы амеров. Я отпрянул. Сука! Они в противорадиационных костюмах! Видать, смекнули насчет моего трюка. Шмонать не стоит, по-любому от них фонит не по-детски. Конечно, не на всех была защита. Так вам и надо, уроды!

Здесь же, среди бойни валяется Ульрих в своем дурацком шлеме, напоминающем маску Дарта Вейдера. Ауффидерзеен, чертов немецкий псих. Пулевые отверстия не оставляют сомнений в окончательной смерти фашика. Что ж, одной головной болью меньше.

Пора возвращаться. Пендосы, похоже, отошли. Или было немного тех, кто сунулся за нами в подземелье. Скорей всего, здесь все и остались. Выберемся с Леной через логово Вована. Найти бы для нее спокойное местечко и расквитаться со всеми подонками, что разрушили мою жизнь!

Так торопился обратно, что едва не лишился головы. Только и успел укрыться за изгибом коридора, когда ударила злая очередь.

— Егорыч! Отставить! Это Саня! — крикнул я.

Огонь прекратился.

— А, энто ты! Ну, так бы сказал, итишкин корень! — ворчливо ответил старик. — В потемках, поди ж, разбери, хто тама тащицца!

Лесничий, кряхтя, поднялся.

— Тебе полегчало, смотрю?

— Так, энто самое, дед-то самогон твой попивал, покуда ждал… помаленьку. Глядь — а силы-то и вернулися!

— Отлично! — Мысль о том, что дед впадет в сон на пару месяцев, совсем не радовала меня. Кто еще проведет тайными тропами через кордоны пендосских негодяев?