Юрий Мори - Метро 2035: Эмбрион. Слияние [litres]

Хрупкая девушка поддерживала под руку здоровенного, под два метра, парня в комбинезоне. На нем словно наспех, кривовато, была наброшена белая камуфляжная накидка, делавшая его похожим на санитара из давно закрытой больницы или мясника на рынке. Правда, подумать так мог только заставший счастливые времена предков, потому как окружающим в наряде парня ровным счетом ничего не напоминало иные профессии, кроме военного.

Шли они быстро, насколько девушке удавалось тянуть спутника за собой – он не то чтобы упирался, просто был медлителен и явно не до конца осознавал, где он, кто и зачем. Позади них, прижимаясь к стенам домов, часто оглядываясь назад, скользили по заснеженной улице двое, но не охотясь на упомянутую пару, а явно прикрывая их тыл. Парень не обращал на них внимания. Вообще. Он иногда останавливался, словно пьяный, что-то говорил девушке, та кивала и вновь тащила за собой. Вперед. Не прекращая идти даже во время этих странных пауз, притоптывая на месте.

– Куда мы идем? – который раз спросил парень. Поднял взгляд на ржавую табличку с названием улицы и, почему-то запинаясь, прочитал: – Ко-мис-сар-жев-ской. Здорово… Мы уходим из центра, Зрачок, я понял. Но куда?

– Я тебя от военных увожу. А дальше вместе будем решать.

Парень снял шапку, пригладил забавную прическу – короткий ирокез на макушке, вытер выбритые виски.

– Я… Не хочу ничего решать. Я не знаю.

Кату действительно было не до решения чего-либо: ему казалось, что на голову напялили огромный металлический шлем, куда больше его головы. И по этой железной сфере стучат палками, пытаются докричаться до его сознания чьи-то голоса, то громче, то чуть затихая, но не замолкая. Гулкие удары, частые и сильные, лишали его не только воли, но и рассудка: он временами вообще не понимал, кто он. Кто с ним рядом. Что нужно делать дальше.

Сталкеру хотелось сесть на снег, обхватить голову руками и больше никуда не идти. Лишь бы кончилась эта пытка неведомо чем.

– Голем велел идти к больнице, там есть неплохой подвал. Вроде бы никто туда не лазит, сможем отсидеться.

– Ты его слышишь, Зрачок, да? Слышишь?

– А ты сейчас нет, воин? – девушка грустно вздохнула. – Это пройдет. Иди со мной и ничего не бойся. Мы вместе, значит, что-нибудь придумаем. Против порчей, против их морока. Против всего этого гребаного мира, дорогой мой.

В голове Ката продолжал качаться маятник, то и дело сбивая мысли – он то ощущал себя собой, то вновь осознавал себя питомцем, частью Гнезда. В эти моменты хотелось вырваться и бежать, вернуться в лабораторию, к Ираиде, оценить потери порчей возле Базы-2 и планировать дальнейшие действия. Наступление, только наступление! Потом его немного отпускало, и он все-таки шел дальше, с трудом переставляя ноги. Он чувствовал, как странные наросты-шишки, будто гири, тянули вниз, прорастали сквозь кости и грозили убить его. Скоро. Совсем скоро.

Ему смогут помочь только в Гнезде.

«Ты там погибнешь, брат», – прозвучало в голове сталкера. Ясно и четко, так, что он услышал и поверил.

– Хорошо, хорошо… – бормотал Кат. – Конечно, идем.

«Я слышу… Говоруны. В городе. Близко». Снова Голем.

– Что еще за черт?! – резко сказала Филя. – Этих-то зачем принесло? Марко решил помочь или нас преследует кто-то из Союза деревень? Может, они за мной следили и на время потеряли…

Кат растерянно улыбнулся. Он смутно понимал, о ком речь, но сейчас был всецело занят борьбой с самым грозным противником – самим собой.

Улица Комиссаржевской уперлась в Революции 1905 года и теперь перед ними, чуть левее, высилась одна из многочисленных бывших больниц. Кажется, глазная, хотя в этом сталкер был не уверен. Да и какая разница – здесь давным-давно никого ни от чего не лечили. Выбитые стекла вестибюля и занесенный внутрь за десятилетия мусор мешали идти, зато помогли догнать их спутникам. Леший осторожно осмотрелся, даже забежал за угол перед тем, как войти внутрь, проверяя – нет ли кого в зоне видимости.

Сугробы и тишина.

– Чисто, – кивнул он подошедшему Голему. Тот кивнул.

– Они видят нас через Сферу, – бормотал Кат жене. – Всех нас видят! От них не укрыться. Они быстрые, и они… единое целое. Гнездо – оно страшное.

– Успокойся, воин! – твердо ответила она. – Страшное, я поняла. Не волнуйся. Сейчас спустимся в подвал, там отдохнем, ты все нам расскажешь, чем они тебя заморочили. Это же гипноз, верно? Справимся… Мы вместе со всем справимся.

Лестница вниз была завалена пустыми ящиками, сгнившими картонными коробками и другой дрянью. Кто-то явно выкидывал сюда мусор, методично обыскивая больницу в поисках лекарств. Скорее всего, те же самые сталкеры, возможно даже – бывшая команда самого Ката.

– Винни погиб, – вдруг сказал Кат. Остановился на ступеньке, застыл. Его грязное лицо исказилось болью: – Он погиб, а я выжил. Но только для того, чтобы убивать самому… Мне стыдно, Зрачок, мне никогда не было так стыдно. Столько крови на руках!

Его помутненное сознание послушно дорисовало картинку: сейчас Кату казалось, что он стоит по колено в кровавом ручье, реке, потоке. Тот сбегал сверху по ступенькам, едва не сбивал его с ног, тащил за собой.

Сталкер вскрикнул и попытался было убежать обратно, наверх, но спускавшийся следом Леший легко поймал его и поволок вниз.

– Кровь… Мы все в крови, – бормотал Кат. – Отпустите, я должен вернуться…

– Тащи его сюда! – крикнула снизу Филя. – Надо его выслушать, понять, что с ним.

Подвал больницы мало чем отличался от сотен подобных помещений по всему городу: ржавые трубы под потолком, с которых постоянно сыпалась труха, холод и тишина. Запустение, как на кладбище. Весь Воронеж такой, но на поверхности хоть какие-то следы жизни – если поискать, – а здесь никогда ничего уже не будет.

Выбирать удобное место долго не стали, да и нет смысла здесь задерживаться – просто посидеть в безветренном помещении и решить, куда дальше. И как дальше – потому что состояние Ката, едва не терявшего сознание, бредившего что-то о сотнях трупов и реках крови, всех выбивало из колеи. Всегда спокойный, надежный, слегка насмешливый сталкер превратился в шепчущего под нос сумасшедшего, с которым непонятно было, что и делать.

Дешевле застрелить, если бы он не был дорог каждому из спутников. По-разному, но ценен. Не пристрелишь, его лечить как-то надо.

«Убей их всех и возвращайся! Мы – это Гнездо, а Гнездо – это…»

На этот раз через гулкий призрачный шлем прорвался голос Ираиды. Спокойный, даже расслабленный, но уверенный в том, что она говорит. Полностью уверенный. Позавидуешь такому однозначному осознанию своей правоты, ни на миллиметр в сторону.

– А Гнездо – это мы, – по привычке откликнулся Кат, не заметив, что говорит вслух, но потом встрепенулся.