Юрий Мори - Метро 2035: Эмбрион. Слияние [litres]

В голове сталкера зашумело. Как ни старался он отделаться от голосов порчей, как ни закрывался, иногда они умудрялись прорываться. Иногда это было… больно.

Чисто физически.

Он в эти моменты склонен был верить христианским проповедникам всех мастей, что существуют бесы: в голове у него выли, хохотали, шипели голоса. Ничего осмысленного – видимо, с обращением к нему напрямую питомцев он справился, но вот этот жутковатый фон ноосферы, сформированный Ираидой и Кнутовым… Наверное, если бы первыми питомцами Гнезда были люди более человеколюбивые и адекватные, вся история пошла бы по другому пути. Не бороться с прежде себе подобными, не пытаться их уничтожить или инициировать, а наоборот – помочь и спасти остатки человечества. Но увы.

Хотя, почему – увы? А что, если попробовать как-то изменить сам вектор деятельности Гнезда? Перепрограммировать порчей?

Кат едва не упал, наступив в невидимую под снегом яму на тропинке, встряхнулся и постарался выкинуть из головы все эти мысли. Вместе с визгом и хохотом рукотворных бесов из установки Веденеева.

Конюшня – а судя по высоким дверям и видневшимся в развалинах стойлам, это была именно она – осталась позади. Сталкер и его жена вышли на широкое, почти не заросшее деревьями дно оврага. Кустов было много, и снег сюда ветром намело по пояс, зато было видно, куда идти дальше.

– Направо? – уточнила Филя. – Зеленый театр там, в центре парка. Мы-то сейчас на окраине.

Кат осмотрелся и увидел несколько разбросанных в стороне автомобильных шин. Серьезного размера, явно с грузовиков.

– А давай, Зрачок, – он тряхнул головой, – одно колесо затащим на гору и съедем, а? Предки же раньше так развлекались, мне дед Митрофан в детстве рассказывал. В убежище. Со всего города съезжались сюда по выходным, кто на санках, кто на картонке, а самый сок – вот так, на шине. Пионерская горка это называлось.

– Чокнулся, воин? – рассмеялась Филя. – Хотя давай!

Шина оказалась холодной, скрипучей на морозе, и тащить ее в гору, поскальзываясь и едва не падая, было тяжело. Но справились. Одна сторона лопнула, и из нее торчала металлическая сетка, грозя крепко поцарапать на ходу. Пришлось перевернуть. Кат возблагодарил богов, что хоть ножи хватило ума внизу оставить вместе с рюкзаками перед подъемом шины – сейчас поедут по неровному, на первой же кочке клинок в брюхо и вопьется, ни ножен ведь, ни хрена.

Спуск чем-то напоминал полет. Шина сперва неохотно, но все же набрала скорость, подлетая на трамплинах и едва не скидывая с себя седоков. Понеслась вниз не хуже виденного на картинке устройства типа санок с подписью «Бобслей. Скоростной спуск». В самом низу и Кат, и Филя, не стесняясь никого – да и некого! – орали в голос от восторга.

Импровизированные санки на последнем, уже в самом низу, трамплине скинули их с себя и улетели в кусты, оставив за собой колею перепаханного снега.

Кат поднялся на ноги, потянул зарывшуюся в сугроб Филю и замер:

– Докричались… И до ножей-то не дотянуться.

Вокруг них пугающе быстро, как это всегда и бывало, сгущался туман. Не обычный, который на таком морозе и образоваться-то не мог, а живой, в который Кат попадать крайне не любил. Остальные отделывались легким испугом, а с ним в последний раз сотканные из пустоты и непроглядных теней фигуры еще и разговаривали.

– Да и не помогут здесь ножи, – закончил он, когда вокруг уже ничего не было видно.

Филя, слава богам, стояла рядом. Это хорошо, иначе побежит с непривычки, а здесь такие ямы кругом, что не то что ногу – и шею свернуть недолго.

Вокруг все словно под слоем плотной ваты – ничего не видно, ничего не слышно. Снег под ногами и то разглядеть невозможно, а от Фили, которую он крепко держал за руку, видно пальцы и край рукава. Даже плечо уже не рассмотреть, не говоря о лице.

– Стой спокойно, – велел он. – Помнишь, я рассказывал? Живой туман. Стой и ничему не удивляйся.

– Хорошо… – прошептала девушка.

Напугана, конечно, но ничего. В первый раз всем не по себе, некоторые стрелять начинают. Им сейчас, правда, и не из чего. Да и не в кого, по большому счету.

Первыми из тумана выступили морты. Целая стая, мгновение назад еще никого, а потом – раз – и уже сидят. Молча, обступив кругом, высунув длинные темные языки. Острые как морские вымпелы, свесившиеся почти до земли.

Филя взвизгнула и вынырнула из тумана, прижавшись вплотную к мужу.

– Не бойся… – он тоже обнял ее. – Они ненастоящие. Постоят и растворятся.

Что-то прошелестело за спиной, и раздался незнакомый голос. Мужской, уверенный в себе, чеканящий слова, будто стараясь впечатать их в память собеседника:

– Зачем ты убил город, осколок сферы? И так все было плохо, а теперь просто беда.

– Я не хотел, – откликнулся Кат.

Странно разговаривать с бесплотными видениями, но раз уж они первые начали…

– Ты умрешь! – ответил голос. – Совсем скоро. Тебе больше нечего будет терять. В этот момент считай себя мертвым. Зато и в парк больше не придешь. Здесь не рады таким, как ты.

Кат глянул вокруг: морты молниеносно и беззвучно пропали. Так же как и появились. Им на смену пришли люди. Десятки, сотни людей, просто идущих колонной через место, где они с Филей стояли. Некоторые проходили сквозь них, оставляя чувство липкой сырости и запах земли. Сталкер видел среди них истощенных своим дурным начальством механов, вон викинги в рогатых шлемах, закованные в цепи рабы, порчи в комбинезонах. Промелькнула и исчезла Охотница с обезображенным шрамом лицом, глянув куда-то сквозь Ката. Чередой прошли лысые дети дракона – в их смерти он точно был невиновен, но вот гляди как: тоже здесь.

Череп. Зинченко. Насаженная на пику забора мертвая голова Рагнара с ленточкой в оскаленной пасти. Винни. Ким и Буран. Книжник. Череда мутантов, выпущенных из изолятора, но убитых его руками там, на территории Гнезда.

– Заканчивайте парад! – негромко, но зло сказал сталкер. – Я все помню. А насчет смерти – да все там будем. Рано или поздно.

Филю мелко трясло. Она закрыла глаза и уткнулась лицом в накидку Ката, но ей было страшно. Очень страшно.

– Попробуй найти Дервиша… – тихо закончил голос.

– Уходите! – закричала девушка. – Мы этого и хотим, уходите! Отпустите нас отсюда!

Туман заворчал, наполнился гулом, как бывает в осеннем лесу, когда даже неясно, что шумит – ветки, листья, невнятные осколки эха дробятся и прыгают вокруг мертвыми зверьками. Не страшно, но неприятно. И тянет убежать куда подальше, пока этот ужас наступающего холода не настиг и не пригвоздил к земле острыми копьями сосулек, которых еще нет, но вот-вот…

– Бежим, Зрачок, – шепнул Кат. – Нам направо.

Через несколько шагов они наткнулись на лежащие на снегу рюкзаки – сталкер на бегу подхватил свой, отдал Филе ее тощий мешок, сунул оба ножа за пояс: у него от них больше толку.