Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

Мещерский сказал со вздохом:

– Принцип «кому выгодно», здесь неприменим. На самом деле выгодно очень многим. Как людям, так и странам. Подумать только, вот-вот обезлюдеет почти вся Африка!.. Это же какие стратегические просторы!.. Про одну береговую линию с ее несметными запасами рыбы молчу, как и про сказочно прекрасные пляжи, это дело десятое, но в Африке ценнейших ископаемых больше, чем во всем остальном мире!..

Кремнев пробасил:

– Вообще-то если хорошо подумать, то Штаты поступают как-то глуповато. Именно теперь. Если это они проделали, то подготовились бы лучше.

– В смысле? – спросил Бондаренко.

– Их корабли, – сказал Кремнев, – сейчас уже должны бы заходить в быстро пустеющие порты на берегах Африки. И брать там все под контроль. Под свой контроль, чисто штатовский, не допуская других.

– А политики уже сыпали бы заявлениями, – добавил Бронник, – где сообщали бы миру обоснованные права Штатов на всю Африку как наследницу вывезенных оттуда в рабство черных рабов.

Кремнев покачал головой.

– Так бы сразу себя выдали.

– Сделают чуть позже?

– Нельзя хватать моментально, – сказал Кремнев, – это вызовет подозрения. Нужно всего лишь на час раньше, чем это захотят сделать другие. Где сейчас их авианесущие армады кораблей?

Бондаренко перевел взгляд на экран над столом Мещерского.

– Две авианосные группировки в Атлантическом океане, три в Тихом…

– Там они постоянно, – уточнил Кремнев, – но сейчас вообще-то обе в самом деле смещены в сторону Африканского континента… Случайно ли? Так что если в других странах решат что-то взять под свой контроль, то штатовцы, отслеживая их движения, на том месте окажутся первыми и воткнут свой звездно-полосатый.

– Куда воткнут? – спросил Бронник непонимающе.

– Куда втыкают опоздавшим? – ответил вопросом на вопрос Кремнев. – Главное, воткнуть вовремя. И в нужное место. Хотя сейчас важнее всего воткнуть раньше других, как и было в доброе старое время.

Мне то и дело жаждалось вмешаться в дискуссию, но это значило бы выдать себя, да что там себя, главное – выдам возможности несанкционированного наблюдения за вышестоящим руководством, что вообще недопустимо.

Я не успел додумать мысль, камера в коридоре нашего отдела показала спешащего к моему кабинет Данко, я отключился от подглядывания и повернулся к двери.

Данко вбежал взъерошенный, увидел меня уже готового к докладу, сказал быстро:

– Владимир Алексеевич, простите… Мы несколько ошиблись.

Я спросил настороженно:

– В чем?

– Вирус убивает не только чисто черных, – сообщил он нетвердым голосом. – Мулаты просто устойчивее из-за наличия генов от второго родителя белой расы… однако поступили достоверные сведения, что начали умирать и полукровки.

Я стиснул челюсти. Данко сказал с надеждой:

– Может, вирус мутирует?

Я ответил сухо:

– Сам знаешь, при любой мутации в первую очередь потерял бы поражающие свойства.

– Но чистокровные африканцы…

– Египтяне тоже африканцы, – напомнил я. – Не политкорректничай, негры – это негры.

– Негры, – сказал Данко послушно, – погибают сразу, а мулаты после некоторого сопротивления. Однако, шеф, хотя у них есть время, но его тоже мало…

– Я ищу, – ответил я коротко, – и вы ищите вариант спасения, как ищет его сейчас весь мир!

Он унесся, а в самый неподходящий момент, когда я злой и налитый темной злостью по самые уши просеивал интернет, телефонные звонки и даже эсэмэски, на экране появилась фотка лица Катеньки.

Я сделал жест включения, хотя тут же пожалел, но уже поздно: она появилась на экране вживую, не такая веселая, как на заставке, в глазах печаль, лицо бледное.

– Володя, – сказала она таким же хрупким голосом, как и она сама, – ты там как?

– Отлично, – ответил я бодро, потому что перед женщинами мы все обязаны быть сильными и уверенными. – А как ты?

– Плохо, – сказала она плаксивым голосом. – Можно, я к тебе заеду?

– Буду счастлив, – ответил я почти искренне, – только сейчас на работе. Проблемы…

– У тебя? – спросила она испуганно.

– Международные, – ответил я.

Она сказала с облегчением:

– А-а-а, международные никуда не денутся… Вижу по навигатору, ты в центре города, но, как только он покажет, что едешь домой, тоже соберусь, хорошо?

– Отлично, – повторил я. – Как раз успею приготовить ужин.

Она блекло улыбнулась, уже знает, что для меня приготовить – это заказать доставку дроном. Только кофе делаю самостоятельно… да и то самостоятельность в том, что, не поднимая задницу из-за стола, покажу растопыренными пальцами кофейному аппарату, сколько чашек приготовить и какой крепости.

Через три часа, когда я продолжил работу в лаборатории уже из дома, во двор вкатился, явно под руководством автопилота, видно по математической точности движений, крохотный и милый автомобильчик.

Я вышел на крыльцо, а едва авто припарковалось, Катенька выпорхнула, как легкий праздничный мотылек.

Я раскинул руки, она со счастливым визгом в мгновение ока пересекла площадку. Я подхватил ее невесомое тельце, а она вжалась в меня, испуганная и трепещущая, словно старается влезть в мою грудную клетку в поисках защиты от такого огромного и страшного мира.

– Все хорошо, – прошептал я в ее оттопыренное розовое ушко. – Ты в безопасности. Этот мир – твоя комната защиты.

Она не слезала с моих рук, а я внес ее в дом и усадил в кресло, укутав пледом, шелудивый поросенок и в петривку мерзнет, а она наблюдала за мной счастливыми глазами и улыбалась тихо и застенчиво.

К ее креслу подкатил столик с горками сахарного печенья, я перенес от аппарата две чашечки с парующим черным кофием, одну для человека, другую для Катеньки, учитывая то, что она, да, именно Катенька.

– Попробуй это печенье, – сказал я. – Каждый день что-то изготавливают новое! За наукой стараются угнаться, что ли?.. Как у тебя?

Она взяла чашечку в обе ладони, как белка орешек, из груди вырвался тяжелый вздох, и сказала совсем плаксиво:

– У нас сокращение… Нет-нет, пока не попадаю в список, но семьдесят процентов всего персонала заменяется компьютерными программами, представляешь? А кое-где и вовсе роботами! Какой ужас…

– Тебя не сократят, – сказал я утешающе, – ты уникальна.

Она смешно вытянула верхнюю губу, опасливо пробуя ею, как бабочка, поверхность горячего кофе.

– Спасибо, – сказала она угасшим голоском, – но как страшно… Ой, горячо!

– Работать?

– Жить страшно, – сказала она жалобно. – И все страшнее…

– Уже разрабатывается, – сказал я голосом спасателя, вылавливающего Муму из озера, – безусловный доход на каждого россиянина. Будет примерно на уровне твоей зарплаты. Так что можно не устраиваться на новую службу, а просто жить в свое удовольствие!