Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

Я опустился по его жесту в кресло. В двух шагах стол с работающим сбоку компьютером, а на столешнице небольшой экран, где сразу узнал характерную модель перепутанных актиновых филаментов.

– Это из работ Брайана Кенделя? – спросил я. – Он как раз занимается сейчас ими…

Он проследил за моим взглядом.

– Тоже следите за его трудами?

– И за его тоже, – ответил я. – Сейчас просто взрыв новых открытий в нейрохирургии и генном моделировании. Прекрасное время! Наше.

– Прекрасное, – согласился он. – Кофе?

– Да, – ответил я, – с удовольствием. Спасибо, это очень кстати.

Миссис Варден неслышно вошла в комнату, почти такая же немолодая, как и ее муж, хотя знаю, третья жена и намного моложе. Двух предыдущих, как было сказано, забрал Господь. Варден на это ответил благочестиво, что он живет по Божьим заветам: Бог берет, берет и он, потому каждая жена была моложе предыдущих на десять лет, что объяснимо, люди нашей профессии живут дольше и работоспособность вместе с моложавостью сохраняют практически до самого конца.

Я следил, как она ловко наливает привычными движениями нам в чашки кофе, достаточно крепкий, судя по цвету, ароматный и с пышной пенкой.

– Спасибо, – сказал я и повернул голову к Вардену: – За новостями не следите?

Он покачал головой.

– В мое время журналисты были сдержаннее.

– Меньше врали?

– И не так явно… передергивали.

– Врут много, – согласился я. – Хотя зачем? И так каждый день все кошмарнее… Одна эта африканская чума чего стоит!.. Миллиард человек как языком слизнула… Не таким рисовали наше время мечтатели прошлых веков.

Он сказал невесело:

– И снова все началось с моей многострадальной Оранжевой республики… Там появился первый человек, там он и окончит свое существование.

– Зато помеси с неандертальцами, – сказал я бодро, – подхватили знамя цивилизации!.. Хотя, конечно, чудовищная катастрофа началась не с этой чумы, а с того натиска мировой общественности, что уничтожило вашу процветающую страну. Мне кажется, вы тогда сопротивлялись недостаточно активно.

Он посмотрел в изумлении.

– Похоже, вы не курсе. Ах да, вы тогда были совсем ребенком… Все страны Европы и США требовали отмены апартеида и передачи власти черным!.. Да что там Европа и США, даже СССР и Китай были с ними заодно!..

Я поморщился.

– А что вам те санкции? У вас все было…

Он ответил очень мягко, но прозвучало это так, словно отрезал по живому:

– Все?.. Это вы, русские, можете такое пережить, у вас своя цивилизация, а для нас было тяжко чувствовать, что нас отрезали от цивилизованного общества!.. Такое для нас намного тяжелее, чем экономические санкции.

– Но, думаю, – сказал я, – тот кошмар, что случился потом…

Он тяжело вздохнул.

– Да, этого никто предвидеть не мог. Даже на Западе. Нас уверяли, что при мирной передаче власти не будет никакого насилия!.. И что наш президент Леклерк станет при черном президенте Манделе его вице-президентом и сможет влиять на политику нового правительства…

– Думаю, – сказал я, – страны Запада тоже были обмануты. Это видно уже по тому, что с того момента о ЮАР как воды в рот набрали. В прессе Запада не желали писать о бесчинствах черных, а достижений не было, так что лучше помалкивать, чем признаться в своей грандиозной ошибке.

Он развел руками.

– Но что мы, ученые, могли сделать? Если даже всесильные политики не смогли отстоять страну перед всеобщим натиском?.. Ученые, к сожалению, самая бесправная часть населения в любом обществе!.. Актеров и музыкантов и то больше слушают, чем нас!.. Вон как они раздают интервью и поучают население во всем вопросам!

– Все верно, – сказал я с горечью. – Так во всем мире. Но это обязательно изменится. Ученые должны не просто иметь голос, но и сами менять общество.

Он посмотрел на меня с опаской.

– Вы о чем?

– Ученые, – напомнил я, – в отличие от актеров и музыкантов, в самом деле имеют возможность влиять на общество. И даже его менять…

Он поморщился, взглянул мне в глаза, выражение его лица сперва застыло на мгновение, затем начало меняться, выражая изумление и шок.

– Что?.. Вы намекаете, что кто-то из наших… создал этот вирус?

– Да, – ответил я мягко, – есть и такое предположение. Одно из. Но в первых рядах, как вы понимаете, почему…

Но изумление в его глазах только продолжало разгораться.

– Но… это же, – проговорил он наконец, – не скажу, что невозможно… однако немыслимо сложно!.. У нас в университете даже нет такой аппаратуры!..

– Но есть часть, – уточнил я. – А недостающая есть у Кенделя, Гарсена, Тульзена… Разбив работу на части, вполне можно при слаженном взаимодействии добиться результата.

Он медленно покачал головой, изумление наконец испарилось, он посмотрел на меня с печалью, но уже спокойно и без бурных проявлений чувств.

– Еще кофе?.. Позвольте, налью. Хотя в Штатах свой не выращивают, но со всего мира гребут лучше… Должен сказать, мистер Лавроноф, за это время, что здесь живем, все мы растеряли идеалы под напором американской практичности.

– Все?

– Почти все, – уточнил он с педантичностью ученого, – но из тех, кого знаю, все.

– Задавлены бытом?

– Можно сказать и так, – ответил он мирно. – В Штатах нет места идеализму. И о стране никто не заботится.

– Это потому, – сказал я в защиту американской мечты, – что в доктринах, гласных и негласных, Штаты должны заботиться обо всем в мире.

Он сдвинул плечами.

– Может быть, может быть… Только их забота пока что напоминает поведение слона в посудной лавке. Но скажу за наших африканеров, которых в Штаты после отмены апартеида переселилось почти полмиллиона человек… Штаты получили полмиллиона высокообразованных белых протестантов, приученных трудиться, вести себя достойно и вписаться в общество, не требуя себе льгот и пособий. Напротив, африканеры сразу же внесли свой вклад в науку и хай-тек принявшей их страны. И, скажу с грустью, они уже американцы, а не африканеры…

– Где хорошо, там и родина?

Он кивнул.

– Да. Это практично. Приземленно, однако американцы никогда не были одухотворенной нацией. Для выживания и доминирования это как раз самое важное. У американцев нет идеалов, потому они прут так победно.

Я тактично промолчал, у отцов-основателей была Великая Американская Мечта, что за века заметно потускнела, но все же осталась в виде желания навязать всему миру свой образ жизни, хоть и лишенный для народных масс высоких идеалов, зато с самыми передовыми стандартами жизни.

Миссис Варден появилась неслышно, убрала пустые чашки и, повинуясь жесту мужа, принесла блюдце с поджаренными гренками и горячим кофе в красивых расписных чашках.