Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

Ингрид крикнула:

– Надо проверить, вдруг кто там спрятался еще!

– Проверяй, – согласился я, – но через полторы минуты здесь все красиво и показательно взлетит в воздух. Получится аккуратная яма с неровными краями в полтора человеческих роста вглыбь. А вширь так вообще…

– Ну ты и свинья, – сказала она зло и бросилась следом за уносимым заложником.

Уже когда погрузились в вертолет, а тот рывком оторвался от грунта и резко пошел вверх и в сторону, Ингрид спросила с придыханием:

– Как тебе повезло попасть именно в тот проводок на взрывателе?

Я сказал легко:

– Не бери в голову. Господь обожает дураков и верующих.

– Свинья, – повторила она, но как-то неуверенно, – покажи как-нибудь мне этот трюк… Вообще даже не представляю, что можно вот так стрелять…

– Я целился, – сказал я, – тщательно. Хоть и недолго.

В ее глазах я рассмотрел тщательно упрятанные страх и восторг.

– Ты кто? – спросила она быстро. – Ты хоть человек?.. Или пришелец?

– Из будущего, – сообщил я. – И его на хвосте принес тоже… Как скворец весну. Или грач… Да, лучше грач. Он мрачный и черный.

– Какое будущее?

– Наплачетесь, – сообщил я.

Она тут же пришла в себя, такая манера действует лучше всего, огрызнулась:

– Свинья!.. Какое-то недоброе оно у тебя. Не верю.

– И снег, – сказал я, – и ветер, и звезд ночной полет… Но все равно будущее есть будущее, потому прекрасно в любом случае.

Внизу далеко среди зелени быстро вздулся кроваво-красный волдырь, разросся, лопнул, в небо ударили желтые струи огня, тут же начал вздыматься черный дым.

Когда вертолет опустился в тени невысоких гор за высокими деревьями, первыми вытащили единственного захваченного боевика. Я сказал недовольно Кевину:

– А его зачем?.. Сейчас другие методы.

Он ответил виновато:

– Был приказ…

– Лучше допросить его сейчас, – сказал я. – А то устроят ему санаторий за счет наших налогов.

– Из Управления, – объяснял он, – требуют отправки в Центр…

– А там начнется долгое лечение, – ответил я, – то да се… А надо вот так…

Я подошел к боевику и грубо пнул ногой в рану. Тот громко застонал в агонии.

– Мы не следователи, – объяснил я. – Мы группа захвата. И сейчас пристрелим тебя, тварь, если не расскажешь все! Кто вас послал, сколько заплатили, кто за этим стоит… Ну?.. Кевин, убей его!

Кевин тут же с охотой упер ствол автомата в висок боевика. Тот закричал:

– Не надо, я все скажу!

– Говори, – велел я и кивнул Кевину, – а потом пристрели за попытку бегства. Сошлешься на мой приказ. Понял? Я пойду переговорю с освобожденным заложником.

За высокой стеной деревьев тянется ухоженная роща, там в глубине такой же ухоженный домик, зовут их во всем мире альпийскими, а здесь это название подходит как никогда лучше, мы в сердце Альп.

Доктор Кендель сидит в дальней из комнат в глубоком кресле, и, несмотря на теплый тихий вечер, укутан до пояса теплым шерстяным пледом, а в бледных худых руках большая чашка кофе.

– Хорошее начало, – сказал я. – Люди как хотят, у нас пока что свобода делать любые глупости, но умные люди должны начинать и заканчивать день с чашкой кофе… Доктор Кендель, рад, что вас удалось вырвать из их лап. Я доктор Владимир Лавронов, нейрофизиолог…

Он всмотрелся в меня с изумлением.

– Это вы?.. Автор фундаментальной статьи о теломерах дрозофил?..

– Я, – ответил я скромно. – Но сейчас уже больше по грызунам. Апгрейд, так сказать.

– Ого, – сказал он, изумление в его глазах разгорелось еще сильнее. – Растете быстро!.. Я читал ваши работы в «Сайанс Ньюс», там всегда дают портрет автора… Никогда бы не подумал, что встречу лично, да еще при таких обстоятельствах!.. Вы же известный ученый, как это вы и… с пистолетом? Да еще так умело обращаетесь!

– Врожденные рефлексы, – объяснил я. – Все мы питекантропы и даже кистеперые рыбы, что были еще те хищники. Почему вас похитили?

– Точно не знаю…

– Но какие-то догадки есть?

Он наклонил голову.

– Да. Похоже, кому-то пришла та же мысль, что и вам, доктор Лавроноф… Пришла же, верно?

– Я еще не уверен в ее истинности, – признался я. – Больно много неясных и даже противоречивых моментов.

Он кивнул.

– Вы ученый, а те, кто сперва действует, а потом думает, успели, как видите, раньше других, думающих сперва.

Я спросил несколько напряженно:

– Но все-таки… имеете какое-то отношение к созданию вируса африканской чумы?.. Или нет?

– Нет, – ответил он. – Уверяю вас, нет. Но я из того круга африканеров, среди которых шли разговоры, какое бы это было счастье для страны, если бы все темнокожие каким-то образом исчезли!.. Но это было, скорее, от бессилия. Вы же знаете творческую интеллигенцию…

– Думаю, – сказал я, – такие разговоры шли почти среди всего белого населения ЮАР.

Он кивнул.

– Верно. Но мы, генетики, единственные, кто имел возможность создать этот вирус. И я принадлежал к той части, кто говорил об этом с настоящей болью. Вы же знаете, большинство готовы повозмущаться, но пальцем не шелохнут, чтобы исправить ситуацию, но есть и такое меньшинство, что готово пойти и на крайние меры, если станет совсем уж плохо.

– В ЮАР хуже некуда, – согласился я. – Значит, кто-то все же сумел сконструировать вирус-убийцу.

– Похоже на то, – подтвердил он. – Но я не был в этой группе. Хотя…

– Да?

Он сказал с затруднением:

– Когда меня похитили, я начал припоминать, я же выполнял некоторые работы, что не связаны непосредственно с моей… Ну, разные пустячки!.. Знаете ли, когда коллеги просят поделиться какими-то старыми наработками, которые для меня были тупиковыми и я их забросил…

– Понимаю, – сказал я быстро. – Очень хорошо понимаю. Для вас тупиковые, а для кого-то некий фрагмент из этих тупиковых оказался весьма кстати. Чтобы не проделывать тот же путь самостоятельно.

– Да, – проговорил он чуточку растерянно, – да, это возможно.

– Вы сумеете вспомнить, какие это были работы?

Он зябко передернул плечами.

– Да их масса… Вы же знаете, всегда что-то сам одалживаешь у коллег, они одалживают, делятся мощностями, лабораторным материалом…

– Отличить злоумышленников трудно, – согласился я. – Но, что делать, я примерно представляю строение вируса… даже не примерно, потому смогу узнать, какие фрагменты кода принадлежат ему, а какие отношения не имеют…

В комнату заглянула медсестра, на меня покосилась с неудовольствием, а у Кенделя спросила:

– Доктор, вам что-нибудь еще?

– Спасибо, – ответил он, – у меня все есть, а вот моему коллеге не помешало бы принести кофе…

Она перевела взгляд на меня, я сказал скромно:

– Большую и покрепче. Молока не нужно, но сахару три ложки. Если не жалко, то четыре. Объедать эту страну, так объедать!