Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

– Да, – согласился я, – великолепный экземпляр. Такие больше всего будут сопротивляться переходу в сингулярность.

Он кивнул с полным пониманием на лице.

– Потому что безупречна?

– Для этого времени, – согласился я. – Здесь у таких особей мало конкурентов.

Он вздохнул.

– Такую красоту потеряем…

– Приобретем больше, – отрезал я. – Не знаю что! Не спрашивайте. Понятно же, каждая новая эпоха дает больше взамен утерянного. Вместо извозчиков пришли сотни моделей автомобилей, мотоциклы, вело, сигвеи и прочая хрень, и вообще мир становится ярче и красивее!

– Да, – сказал он, – надо верить в прогресс. Надеюсь, теперь уж мы не дадим горлопанам выдрать у нас из рук власть!

– Отдать власть демократам на этом этапе истории, – ответил я, – смерти подобно.

Мы пожали друг другу руки, довольные взаимопониманием.

– Мистер Лавроноф…

– Мы с вами, – сказал я американцу, – как муравьи. Несмотря на разногласия, гусеницу все же тащим в нужном направлении. Ни вы, ни мы в одиночку не потянем, а вместе тащим, да еще как тащим, трава трещит…

– О, вас уже встречают. Мистер Лавроноф!

– Мистер Касперсен, – ответил я.

Пожав друг другу руки, мы расстались, а ко мне уже идет высокий поджарый мужчина, настоящий бур, светловолосый и голубоглазый, с суровым лицом и широкими плечами человека, у которого за плечами десятки поколений, обрабатывающих эту землю.

– Андерс Фогельсен, – представился он, – но можно просто Андерс. Доктор Лавроноф?

Я пожал ему руку, ладонь твердая, как дерево.

– Точно, – ответил я. – А это мисс Ингрид, моя носильщица. Как у вас, здесь и сейчас?

– Окажем полное содействие! – заверил он.

– Нам всего лишь транспорт, – сказал я скромно. – Лучше вертолет, но можно и автомобиль. Думаю, если сумели работу аэропорта наладить, то и остальной транспорт начинаете…

Он покачал головой.

– Аэропорт работал все время, если не считать первых недель, когда к власти пришел Мандела и началась резня белых. Но без белых все рухнуло бы сразу, потому аэропорт всегда оставался под охраной правительственных войск, последних белых берегли. Иначе ни один самолет не смог бы ни сесть, ни взлететь…. Белых в ЮАР оставалось капля в море, но сейчас все до единого вышли из своих охраняемых территорий и спасают страну.

Я поинтересовался:

– Никто еще лапу не пробует наложить на эти земли?

Он покачал головой.

– Международное право за южноафриканцами. И хотя темнокожее население сгинуло, но белые такие же граждане, это их земля. Все страны могут только предлагать помощь, а не навязывать.

– Да, – сказал я весело, – как все прекрасно в теории. Вы, наверное, коммунист?

Он ответил с таким же оптимизмом:

– Это у вас в России все еще коммунизм, что нас, честно говоря, радует.

Ингрид внимательно слушала в отдалении, одновременно поглядывая и по сторонам, продолжая обеспечивать мою безопасность, а остальные пусть хоть провалятся.

Андерс взглянул в ее сторону, усмехнулся.

– Я вызвал автомобиль с шофером, – сказал он успокаивающе. – Вас отвезут, куда укажете. Сейчас у нас вообще-то безопасно. Единственный плюс, мафии в ЮАР не существовало даже в зародыше. До понятия мафии еще нужно дорасти, а здесь черные сперва убьют, а потом поищут кошелек. Теперь же вообще никакой преступности.

Я кивнул.

– Знаю, по уровню изнасилований и убийств ЮАР с приходом Манделы стремительно взлетела на первое место в мире. Но теперь, я уверен, все встанет на свои места. Уже во всем мире поняли, что сильно и непоправимо облажались, настаивая на отмене апартеида… Сейчас все страны будут стараться как-то загладить свою вину.

Он посмотрел с интересом.

– Думаете?.. Мне кажется, все будут стараться урвать кусок. ЮАР – самое богатое место в мире. Даже алмазов здесь больше, чем во всем остальном мире. А чтобы добыть их, не нужно бурить вечную мерзлоту, как у вас в России.

– Будут стараться, – согласился я. – Но все еще и следят друг за другом, чтобы не дать урвать кусок соперникам. Вот так ЮАР и сохранит свою целостность.

Он покачал головой.

– В правительстве было четыреста человек. Уцелели только двое белых, которых там держали, как витрину для всего мира. Дескать, в ЮАР никаких притеснений… Но эти двое ничего не решали.

– Однако Генрих Ангерманн уже объявил себя президентом, – напомнил я, – а Улрик Данзен стал премьером. Да и настоящие выборы пройдут через месяц среди всего населения ЮАР.

– Намекаете, – спросил он с надеждой, – белые теперь закрепят свои позиции?

– И на этот раз сделают их нерушимыми, – подтвердил я. – Думаю, если разрешите приезжать египтянам или тунисцам – если разрешите! – им позволите только работать, но без права участия в жизни страны. Вы не захотите повторения того, что случилось, и на этот раз вся Европа будет вас поддерживать.

Он взмахнул рукой, к нам послушно подкатил белый сверкающий «Мерседес» последней модели. За рулем молодой белокурый парень, чем-то похожий на средневекового викинга, хотя, собственно, такими и были буры, что первыми высадились на этой земле.

Он вышел, оставив дверь открытой.

– Мистер Лавроноф?

Андерс кивнул в мою сторону.

– Рольф, ты в распоряжении господина Лавронофа. Он с важной миссией, так что буть любезен с ним… а не только с его спутницей.

Ингрид наморщила нос, кивнула парню и села на заднее сиденье. Я хотел было по мужской привычке сесть рядом с шофером, но тогда получается, что это я телохранитель Ингрид, она такого унижения не переживет и обязательно отомстит, вздохнул, что заметил Рольф, и сел с нею рядом.

Кейптаун – город небоскребов, когда-то чистейший и сверкающий, вымытый, а сейчас я ощутил смрад, едва только привычно опустил стекло.

Весь город выглядит чудовищно, загажено, но тысячи человек на улицах работают быстро и торопливо, стараясь очистить улицы до того, как вонь станет невыносимой и начнется эпидемия.

Рольф печально хохотнул:

– Ну как?.. Нет, это не от трупов. В эти небоскребы начали переселяться дикари из джунглей целыми племенами. Одних белых вырезали, другие успели убежать, так что новые жильцы зажили счастливо… хоть и по-своему.

– О туалетах, – сказал я, – представления не имели?

– И не хотели иметь, – ответил он. – Для них унизительно пользоваться туалетами. Это ограничение их свобод, как им успели сообщить демократы.

– Понятно, – сказал я, – подчиняться правилам белых людей зазорно?

– Вот-вот, – подтвердил он. – Потому срали в гостиных и столовых, а на кухне и в ванных разводили костры. А еще и жаловались, почему их не кормят, как им обещали те, кто призывал перебить всех белых и захватить их дома.

– Ну да, – согласился я. – Вода же сама появляется в трубах, как и отопление в батареях. Значит, и еда сама должна откуда-то браться в таких домах… Как реагируют белые на то, что стряслось теперь?