Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

– Ну вот! А кто придумал термин «Черная Африка» и лозунг, что Африка должна принадлежать неграм?.. Вся Африка? Это значит, Египет, Тунис и Алжир тоже изгнать?

Я любовался идеально ровным газоном, немецкая пунктуальность и тщательность чувствуется во всем, начиная от безукоризненного асфальта до пышных цветов у крыльца каждого коттеджа.

Автомобиль подкатил и остановился на выложенной плиткой стоянке для машин вблизи роскошного даже по штатовским меркам двухэтажного дома, хотя уже знаю, все сделано руками самих же колонистов. Протестантская этика требует работать больше и лучше, так как именно этого от людей ждет Творец, который создал для них планету и велел самим за ней следить и ухаживать.

Православные, да и немалая часть католиков, что от работы отлынивают всеми путями, по этому поводу язвят: «Протестант страшится не перевыполнить дневную норму, словно за это его не возьмут в рай».

Ингрид сказала непререкаемо:

– Я подожду в машине.

– Я хотел уехать, – напомнил водитель.

– Езжай, – велела она. – Я подберу что-нибудь из брошенных.

Выбравшись из автомобиля, я сразу ощутил аромат диковинных цветов, что выращиваются с трудом и требуют постоянного ухода, но для африканеров, живущих в постоянной опасности нападения, и это, похоже, не кажется особенно трудным.

Из дома вышел высокий седой человек, даже не представляю, сколько ему лет… хотя да, это же Ганс Майтиус, ему девяносто два года, работал в нескольких исследовательских институтах США, повсюду оставаясь верным соратником Ронхольда.

Он взглянул на меня с живейшим интересом.

– Мистер Лавроноф?.. Я знаком с вашими работами в нейрофизиологии. А в последней вообще прорыв!

Я ответил польщенно:

– Спасибо. Рад, что мои труды знают даже здесь.

Он сделал широкий жест в сторону распахнутых дверей в дом.

– Прошу вас. Мистер Ронхольт ждет вас. Да-да, проходите сразу в гостиную, но позвольте сперва показать, где у нас туалетная комната.

Уже на выходе из туалетной комнаты меня тихонько перехватила молоденькая медсестра.

– Доктор Лавроноф, – прошелестела она почти неслышным голосом, – доктор Ронхольт готов вас принять. Но он очень слаб, так что не больше пяти минут, прошу вас.

– Да-да, – заверил я, – это не займет и пяти минут.

Сердце мое сжалось, когда увидел Ронхольта в инвалидном кресле, плед наброшен на колени, сам он исхудал до невозможности, лицо желтое, покрытое глубокими морщинами, кожа обвисла, выказывая, что совсем недавно прилегала к телу достаточно плотно.

Я поклонился.

– Мистер Ронхольт…

Взгляд его оставался ясным и острым.

– Мистер Лавроноф, – ответил он слабым голосом. – Мы все знакомы с вашими блестящими работами.

– Ох, – сказал я, – польщен… Честно говоря, не ожидал, что меня будут узнавать…

– Прошу вас, – проговорил он, чуточку растягивая слова, – садитесь ближе с этой стороны, я теперь слышу только правым ухом. Да, я понимаю, почему вы здесь… Не ищу оправдания, но в самом деле вовсе не хотел гибели всего негритянского населения! Расчет был на то, что вирус поразит местных в Кейптауне, а также ту часть ЮАР, где больше всего банд, с которыми не могут справиться даже правительственные войска, после чего мутирует и станет безвредным. Вы же сами генетик, знаете, создать устойчивый вирус очень сложно, почти невозможно.

Я кивнул.

– Да. Иначе еще в древние времена истребили бы человечество.

– Вот-вот, – сказал он. – Я рассчитывал, что вирус потеряет силу уже через два-три дня. В любом случае он бы не вышел за территорию ЮАР!

– Вам не повезло, – сказал я с сочувствием. – Вирус в самом деле мутировал… Но его мутация как раз закрепила эту смертоносность при смене поколений. Вирус уже совсем другой, но убивает все так же… Вы гений, доктор Ронхольт.

– Когда я узнал, – сказал он, – что вирус не слабеет и уже вышел за пределы ЮАР, а потом попал даже в Европу, я… не покончил с собой не из-за чувства вины… хотел дождаться кого-то… из вас. И рассказать, что это свойство неизменяемости можно использовать, к примеру, для очистки воды. Почти вся Африка и Ближний Восток остро нуждаются в питьевой воде!.. Не нужно буксировать из Антарктиды айсберги, достаточно поместить этот видоизмененный вирус… такое сделать легко!.. в резервуар с морской водой, и там через десять минут станет чистейшей питьевой!..

– А на дно выпадет чистейшая морская соль, – согласился я. – Вы правы, модифицировать вирус для этой цели нетрудно, хотя и затратно. Главное, чтобы через пять секунд жизни не превратиться в нечто совершенно бесполезное, живущее своей жизнью. Вам это удалось, доктор…

Он возразил:

– Это получилось совершенно случайно!

– Многие открытия делались случайно, – напомнил я. – Но слава доставалась тем, что их получил. Ваше имя войдет в историю, как величайшего злодея, но и благодетеля. Я уже вижу, где этот устойчивый вирус можно применить помимо опреснения воды или очищения урановой руды…

– Вот-вот, – сказал он с надеждой. – У меня в нижнем левом ящике стола несколько флешек. Одна поцарапанная, с иероглифом на черной стороне. Там все о вирусе «Белая Африка».

Я спросил быстро:

– И полная последовательность фаз?

Он прошептал:

– Да… я пытался… но не успел… Вы сможете в сегмент КА-40 ввести изменения… я их в отдельном файле… и тогда…

Дыхание его прервалось, я видел, как ему трудно говорить, но смолчал, догадываюсь, но пусть скажет сам, это важно.

Через минуту он прошептал с усилием:

– Вирус можно модифицировать так, что он, распыленный в атмосфере, защитит ген, ответственный за разницу в расах… А если его взломают, тут же сам закроет бреши и… предотвратит…

Я проговорил:

– И никто не сможет создать генетическое оружие?

– Да, – ответил он. – В современных условиях… нет. А далекое будущее… надеюсь… будет к нам благосклоннее.

– Будущее ответит за себя само, – произнес я, – а я представляю сейчас, как ни странно, сегодняшний день, в котором места гуманизму больше, чем рациональности. Потому, кто создал вирус «Белая Африка», так и останется неизвестным. А вот кто модифицировал его в вирус «Защитник», узнает весь мир…

Он посмотрел на меня неверящими глазами.

– Но это же… неправильно…

– Только Бог прав, – ответил я. – А мы толкуем то в одну сторону, то в другую. Вы же убедились, как многое зависит от поступков одного человека…

Он прошептал:

– Спасибо…

Я поднялся.

– Прощайте, доктор.

Он закрыл глаза, я вышел, медсестра стоит ко мне спиной в коридоре. Едва услышала мои шаги, обернулась, в глазах страх.

– Что с ним?

Я сдвинул плечами.

– Вы знаете, что с ним. Это уже не четвертая стадия, это последняя…