Виктор Точинов - Метро 2035: Защита Ковача [litres]

Тем временем с трофейной палаткой наметилась проблема.

– Беда, – сообщил Дрын, закончив по второму разу перерывать свой рюкзак. – Насос, понимаешь, не взял, а без него не надуть. Помню вроде, что клал, – а нету. Ну да ладно, мы с Жугой потеснимся, ужмемся, с нами ляжешь… Не мерзнуть же, правда?

Марьяша посмотрела на него внимательно, Дрын изобразил невинное лицо, но слегка перестарался, сфальшивил. Она подумала, что насос он мог не взять специально. А если даже случайно позабыл, то все равно ночевать в одной палатке с Дрыном и шестипалым Жугой не стоит. Особенно с Жугой…

…Наносить мысленные визиты в голову сестры Марьяша прекратила год назад, после одного случая. Вошла, как входят в комнату к близкому родственнику, – не стучась, а там Лизка с Жугой… вернее, Лизку… Причем Марьяша далеко не сразу сообразила, что происходит: на партнера сестра не смотрела, лежала на спине, уставившись в небо, и чувствовала скуку. А потом опустила глаза, и стали видны ухватившиеся за нее руки – а на них по шесть пальцев, тонких и длинных, с парой лишних суставов каждый, – и оттого напоминали эти руки двух здоровенных мерзких пауков.

Она выскочила из сознания Лизы как ошпаренная. С тех пор и до сегодняшнего дня Марьяша стороной обходила Жугу, а когда мысленно общалась с сестрой (теперь гораздо реже), не пыталась больше взглянуть на мир ее глазами. Сегодня взглянула и… и лучше бы Лизка снова с кем-нибудь этим делом занималась, честное слово.

– Без насоса обойдемся как-нибудь, ртом надуем, – решила Марьяша.

– И не думай даже, там ниппель тугой, – щеки треснут, но не надуешь.

– Это смотря чьи щеки… Боба! Хватит дрова собирать, мы тут зимовать не будем. Иди сюда!

Быстро выяснилось, что с Бобой можно обойтись без насоса, как обошлись без топора. Бесценный спутник в любом походе. Тугой ниппель с резким свистом пропускал внутрь воздух, скоро Дрын замахал руками:

– Хватит, хватит, лопнет же!

– Я молодец, да? – спросил Боба, похлопав по натянувшейся, упруго пружинящей палатке.

– Ты самый молодцовый молодец!

– Ты меня любишь?

– Конечно, люблю, Бобочка! Сильнее всех на свете!

Боба расцвел в широченной улыбке. А вот Дрын, судя по его кислой физиономии, и в самом деле нарочно не взял насос.

Возня с палаткой закончилась, но Дрын не отошел, так и мялся рядом с Марьяшей, словно хотел о чем-то еще поговорить, да не знал, как начать разговор. Или не хотел его затевать при Бобе, выжидал, пока детинушка отвалит.

Марьяша не стала заморачиваться и выяснять, что Дрыну нужно. У нее давненько наметилась проблема… Она расшнуровала высокий ботинок, стянула с ноги. Так и есть, натоптала мокрую мозоль приличного размера, и та уже лопнула, загадив носок сукровицей. Надо заклеить пластырем из аптечки, тогда сможет идти… Наверное. Опыт хождения на длинные расстояния она имела минимальный, тем более в такой обуви.

Эти ботинки – новенькие, ненадеванные – принадлежали Лизе. Марьяша их позаимствовала из шкафа сестры вместе с брюками и курткой защитного цвета. Рассудила, что Лиза не обидится, коли уж шмотье и обувь нужны для ее спасения. Да хоть бы и обиделась, все равно босоножки и платье Марьяши для похода решительно не годились.

Ботинки были хороши: прочные и легкие. Но не размятые, и левый натер ногу. Хотя, если бы не этот вот плешивый паразит, – может, и не натер бы.

– Полюбуйся. Твоими молитвами, между прочим.

– Че я-то?! – наигранно удивился плешивый паразит. – Я те че, сапожник?

– А кто кругами нас по болоту водил? Моя мама дебилок не рожала, так и знай… Второе тебе предупреждение. Третье будет не словами. Ты, кстати, не левша ведь вроде?

– Че ты гонишь-то?! С какого хера левша? Ты про че ваще?

– Боба, когда я сделаю так, – она указала пальцем на Дрына, – и скажу: «Третье предупреждение!», сломай ему палец. На левой руке. Ты знаешь, какая рука левая? Или… Боба, прекрати!!!

Боба прекратил. Но Дрына не выпустил. Тот пытался разомкнуть могучие объятия, но без успеха.

– Ты же сделала, – удивился Боба. – И сказала…

Его громадный лоб мыслителя собрался в морщины, Боба искренне недоумевал, что не так.

Марьяша выдохнула, вдохнула, заговорила медленно и раздельно:

– Боба, ты ломай, когда я в ДРУГОЙ РАЗ покажу вот так и скажу «Третье предупреждение!», а пока… Боба-а-а!!!

Хрусть! – мизинец встал под прямым углом к кисти (кстати, к правой). Дрын широко распахнул рот, а лысина побагровела так, что пятна лишаев стали на ней почти не видны. Но заорал не сразу, и Боба успел запоздало уточнить:

– Это ведь был другой раз? Я молодец, да?

Когда Ковач, проклиная медлительность лифта, поднялся наверх, вокруг казармы стройбата кипел бой. Судя по плотности огня, участвовала в мятеже большая часть батальона. Лупили из всех амбразур в сотню стволов, не меньше. Построили казарму так, что при нужде (в случае прорыва периметра) она превращалась в настоящую крепость: мертвых зон нет, все подходы накрываются перекрестным огнем.

Добровольцы из отдельной роты заняли позиции вокруг, тоже вели стрельбу. Да, проштрафились, но кого еще послать в бой?

Было их меньше, чем осажденных, однако скорострельное оружие нивелировало разницу в числе, даже давало определенное преимущество.

Импровизированный командный пункт операции был на крыше штаба, тот возвели в самой высокой точке Базы, вся территория как на ладони. Теоретически, с очень малой вероятностью, туда могла прилететь шальная пуля из карабина. Малой такую возможность игнорировал, кем-кем, а уж трусом он не был ни в малейшей степени. Сидел на крыше в одиночестве – людей крайне мало, каждый надежный штык сейчас на счету, – и распоряжения отдавал через коммуникатор.

Искоса глянул на Ковача, забравшегося на крышу, губы дернулись, словно что-то хотел сказать, но не сказал ничего. Да и что тут скажешь? Облажался пацан по полной, а сейчас пытается выкрутиться, свести ущерб от своей ошибки к минимуму…

Ковач тоже ничего не сказал, разглядывая диспозицию и прокачивая варианты.

Фортификационный бетон, бронелюки и прочие изыски при строительстве взбунтовавшейся казармы не применялись, она хорошо защищала от огня из легкого стрелкового оружия, пули из крупнокалиберных пулеметов тоже не пробивали стены. А вот артиллерия, особенно приличного калибра, превратила бы оплот мятежников в груду обломков и в братскую могилу. Но артиллерии под рукой не было. Никакой. Не встречались до сих пор для нее достойные цели.

«Буксируемых пушек нет и внизу, – думал Ковач. – А расконсервировать хотя бы один «Гиацинт» из хранящихся в подземном ангаре и подготовить для него расчет, с нуля и без инструкторов, – не на один день работы».