Степан Кирнос - День гнева

— Браво! Браво! — разразился иронией человек и его голос полился из динамиков, встроенных в стены. — Вы зашли слишком далеко, но тут вы найдёте смерть!

— Плохи наши дела, — мрачно констатирует действительность Аурон и жмёт какую-то чёрную кнопку, зажатую в руках. — Но ничего, братцы. У нас есть ещё шанс.

— Я рад, что такие славные воины будут убиты все мной и моим тактическим гением! Но только после допроса и часов истязаний на потеху просвещённой интеллектуальной публике!

Неожиданно для Маритона, который взял на мушку Апостола, через прореху в обороне Хранителей в окне, на фоне вечернего небосвода, возникли какие-то чёрные точки, что с каждой секундой увеличивались.

— Давай Маритон! — кричит во весь голос Аурон и размахивает мечом перед собой, описывая широкую дугу.

Палец мужчины жмёт со всей силы, и механизмы оружия отпускают в свободный полёт реактивные снаряды, за мгновение преодолевшие расстояние, лязгнувшие по броне Хранителей и угодившие в Апостола. Маритон не смог увидеть, как владыку Информократии разрывает на куски в кровавом вихре, ибо точки на небе ударили со всей силы по месту чуть ниже окна, разбив и его, угодив внутри широких палат. Часть помещения под инфернальную канонаду исчезла в ослепительном порыве взрыва, унёсшей в огне часть строения, обратив его в камень и щепки, и от ударной волны парня откинуло назад, приложив об стену. Когда Маритон открыл глаза, то увидел, как всё объято огнём, а его самого поднимает Аурон. «Нуккеры» трофейным оружием из двух Хранителей выжег сито, а остальные враги куда-то исчезли в таком ударе. Скорее всего под ними проломился пол и они попросту провалились вниз или же не выдержали такого налёта. Иначе говоря в Домене Апостола осталось ещё пятеро Хранителей и несколько Гвардейцев «Антивирус», которые силятся прийти в себя.

— Ч-т-что это было? — держась за голову, спрашивает Маритон, опираясь на ладонь «Крестоносца» как старик на палку. — М-н-мне н-не хорошо.

— Это ракетный удар. Я предчувствовал засаду, поэтому активировал чрезвычайный маяк. По нему наводился обстрел.

— Господин! — звучит воззвание «Нуккера», добивающий третьего Хранителя. — Наши датчики засекли множественные сигнатуры противника, идущие сюда. Ещё пара минут, и они будут здесь. Идите, мы остановим их!

Аурон подтолкнул Маритона вперёд по направлению к лифту, оставляя отряд драться в одиночку, против превосходящих сил врага. Они свою миссию исполнили — пробились к точке выхода на Аурэляна. Теперь остаётся дело только за ним и

— Пойдём, наша судьба ждёт нас, — устало молвит Лефорт. — Сотворим же её такой, какой хотим мы. Кроме нас это никто не сделает.

Двое ринулись прямиком к подъёмнику, не смотря на то, какой беспорядок происходит вокруг. Пяти секунд хватило, чтобы двери лифта открылись, впуская двух человек. Внутри его отделка оказалась слишком невзрачный — металлическое зеркальное покрытие и единственная лампа, освещающая кабинку. Но сейчас это не волнует. Они оба прошли сквозь ад войны для того, чтобы свершить правосудие над Апостолами. Мотивы хоть и разные, но цель одна и её исполнение в ещё нескольких мигах жизни, что не может не волновать. Целый день гнева — праведный суд Канцлера оружием и огнём разверзся над нечестивцами, дабы решить их судьбу и Маритон с Ауроном собираются поставить в ней точку. Вот лифт замедляется, и двери спешат открыться, выпуская командира и солдата к последнему Апостолу.

Теперь же перед ними бездна. Помещение затемнено словно тут ночь, лишённая звёзд и луны, вкупе со всяким освещением. Страх и ужас закрались в сердце Маритона, который машет дулом автомата туда-сюда в безнадёжной попытке найти цель. Двери за их спинами захлопываются, лишая света идущего из лифта и двое парней оказываются кромешной холодной тьме.

— Вот вы и пришли к началу и концу сущей реальности, — разразился, словно идущий отовсюду, голос, искривлённый нотками металлического звучания и отразившийся эхом.

— Кто здесь?! — рычит Аурон, устремляя клинок в чёрный мрак. — Покажись, не будь трусом!

Но тьма продолжает томно молчать, щепая нервы гнетущей тишиной. Маритону кажется, что с ним играют, как со слепым котёнком и его оружие ничто, пока он не видит своего врага. Мужчина, оказавшись в темноте,

— Действительно ли ваш слабый разум способен узреть истину и не пасть в плен предрассудка или страха? Хотите вы узреть первого среди лучших? Вы ведь в темноте прожили всю жизнь и не видите истины, которая способна вас напугать. Так лучше всё оставить как есть?

— Не играй с нами!

Темнота будто дрогнула, словно была живым существом, скованным единой волей. Светильники включились, заполняя пространство тусклым светом и отбрасывая искусственный сумрак и предавая обозрению все черты места обиталища последнего Апостола. Маритон с холодной судорогой в душе вспомнил, что последняя ступень в этом зиикурате, во Дворце это огромного размера полусфера, похожая на исполинского размера астрономическую обсерваторию и сейчас он убедился в этом.

Глаза не могут того удивления и катарсиса, которые сейчас распространяются по душе. Вокруг него колоссальный полуамфитеатр, с неописуемыми размерами — три сотни метров в диаметре полукруга. Вокруг них на высоту двадцать метров уходят без конца места для сидения, на которых явно рассаживаются поклонники учений главного Апостола. И всё облицовано тёмной медью.

Остальная часть полукруга разъехалась створчатыми заслонами, как это делают обсерватории с телескопами, позволяя осветить мрачные пространства светом догорающего солнца, которое практически село за горизонт.

— Я здесь, я повсюду. Аурэлян «Победивший Смерть».

Маритон кинул взгляд на гигантский трон, поставленный посередине комнаты. К нему устремляются сотни проводов, а высокий престол усеян десятками системным блоков и паутиной проводов. Его трёхметровая тронная конструкция усеяна аппаратами компьютерной техники, отчего получается конструкция пирамиды. Но больше всего взгляд привлекает не технико-компьютерная фантасмагория, которая окружила существо, ранее бывшее человеком, а как раз сам Апостол. Этот «человек» укрытый чёрным балахоном, расшитый алыми непонятными узорами, с мертвенно-бледным лицом и под ткань одежды уходит множество трубочек, десятки штук, которые видимо исполняет одну цель — поддерживать жизнь. Только всё, что ниже лба и глаз скрыто за маской с трубками, закрывшей челюсть, щёки и большую часть носа. В очах стоит могильный холод и отсутствие всякого намёка на жизнь — они выбелены, лишены радужки и зрачков. Волос нет совсем — вместо них лысина на коже, которая похожа на бледную веленевую бумагу. Ничего не зашевелилось у Апостола, когда он стал сотрясать амфитеатр голосом полным механического скрежета и доносящегося отовсюду: