Степан Кирнос - День гнева

— Вы практически угадали. Когда мне капитан доложил, что объект, за которым я слежу, стал учувствовать в культе и его обрядах, а потом методично сокращать численность его участников, я понял, что это Божий знак, подарок Его.

— Секундочку. Он влился в секту и стал её членов…

— Именно, уважаемый Конвунгар. Никто не мог подумать, что обычный беженец с севера окажется таким интересным объектом, который Рейх может поставить себе на службу.

— Главное, чтобы он ему служил и не предал Императора и Его.

— Если он стал гражданином Рейха, — с тяжестью и ревностностью в голосе начал Аурон. — Значит, будет служить всем его целям и исполнит всякий приказ лидеров Рейха. Он обязан это сделать.

— Надеюсь.

Как только Конвунгар проронил слово, массивные медные врата отворились, давая пройти в залу людям. Гулкое эхо бряцанья металлических бронированных сапогов полностью закрытого экзоскелета, разносится по зале со страшным звучанием, словно призрак громыхает ржавыми цепями. Размеренное дыхание воинов усиливается, проходя сквозь усилители голоса и респираторов, вставленные в шлемы, отчего зала так же полнится тяжёлым звуком бычьего дыхания. Рядом с двухметровыми фигурами, облачёнными в тяжёлую броню, представленную закрытым экзоскелетом, и блестящую в свете десятков светильников шагает и невзрачный, небольшой паренёк. Но от мал только по сравнению с этими двумя великанами.

— Да у него глаза нет, — сорвалось с уст азиата, растворившись эхом по залу.

И в правду у мужчины одно око представлено алым полыхающим диодом, спрятанным под стекло и является продвинутым устройством для считывания и передачи зрительной информации в мозг.

— Господин, мы привели к вам заключённого № 141, — остановившись, жутким голосом обратился к Аурону громадный воин.

— Хорошо, страж, можешь вернуться к прежним обязанностям.

Парень, которого привели из комнаты, без наручников с опаской глядит на совершенство, его окружившее. Сияние десятков изысканных светильников, роскошный и аристократический мрамор, переливаясь богатством с дорогущим золотом и священным серебром: всё это массивом красоты и гротескной напускной игрой величием давит на дух мужчины, в безжизненном оке которого отражается вся монументальность окружения.

Любые мысли о нападении сразу же утихают при взгляде на высоких, двухметровых воителей, облачённых в блестящую продвинутую закрытую броню, сжимающие в руках массивные глефы и напоминающие этим древних рыцарей, закованных в непробиваемые латы, только теперь «рыцари» перекованы на высокотехнологичный лад.

— Назови себя, граждан Империи Рейх!

Мужчина обратил взгляд на источник звука и на его взгляд предстал крепкий и атлетического телосложения мужчина. Чёрные, как ночь, волосы, красивые оточенные черты лица и глаза, из которых словно льётся свет навеивают образ мифического героя только что сошедшего с картинок или слов сказителя. Балахон волнами ложится на могучее тело, окутывая его подобно перистому и нежному облаку, окутывающему гору.

— Я… я… Маритон, — Растеряно даёт ответ парень, спрятав руки за спину.

— И всё? — вмешивается поживший годы человек азиатской внешности стоящий у подножья и не вызывающий фонтана ярких чувств или вдохновения от величественности. — Не фамилии, не титула?

— Я Маритон из Варси, — уже чуть более уверенно даёт ответ мужчина. — И ничего больше. Фамилии нет.

— Хорошо, Маритон из Варси, — заговорил тот же мужчина азиат обычным не громоподобным или величественным голосом. — Я с гордостью заявляю, что вы приглашены к Первоначальному Крестоносцу Арурону Лефорту, к верному слуге Императора и полководцу Рейха, к гневу Его на земле.

— Стойте, Конвунгар, я не хрустальная ваза из исторического музея, чтоб вы меня нахваливали, как восторженный гид, — глубоким проникновенным голосом оборвал Аурон мужчину. — Я просто человек, поступивший на службу Императору. И не более того.

— Скажите, а зачем меня сюда привели? — разразился вопросом Маритон, с опаской посматривая на двух военачальников.

— Вы были задержаны при участии в культовом ритуале коммунистической секты «Алая Заря». Они обвиняются в антиимперской деятельности, отрицании Бога и сепаратной деятельности. Поверьте, их всех ждёт смертная казнь за организацию антигосударственного сообщества с признаки сектантской общины, — сухо произнёс Конвунгар. — Что же вы там делали и как попали? Вы, гражданин Рейха, бежавший с севера, из странного государства, присягаете на верность сектантам, но зачем?

— У меня не было симпатий к тем уродам, что называли себя «просвещёнными», — озлобленно ответил Маритон. — Поверьте, я сыт утопическими идеалами и безбожным обществом. Я никому не присягал, можете спросить солдат, которые застали меня, когда я… проредил ряды их.

— Но ведь вы же пошли туда, чтобы преклонить колено перед лживыми идеями коммунизма и даже собирались казнить ту девушку, произвести страшный кровавый ритуал, чтобы стать полноправным членом секты?

— Нет… нет, нет! — отрицание парня разошлось гулким эхом. — Я не собирался становиться членом культа. И тем более пачкать руки кровью. Я, как пересёк границу, верен только Рейху… и Господу, — и, выдержав паузу, Маритон перешёл на вопрос. — Кстати, а что будет с той девушкой?

— Скорее всего, её то же казнят, так как она принимала участие в культе, пускай затем и отвергла его идеалы. Таков закон и не каждый может пойти против него.

— Но она сама стала его жертвой. Нельзя же человека обвинять за отказ от безумия. Уважаемый… Конвунгар, я прошу вас, оставьте её. Поверьте, она куда лучше тех тварей, что собирали проливать её кровь.

— Что ж, — грубый, но величественный голос Аурона разнёсся по всему залу эхом. — Я знаю об этом, нам уже доложили о том, как вы поступили с теми безумцами, что вознамерились пустить кровь беззащитному существу. Поэтому вы и были сюда приглашены, Маритон из Варси, за своё благородство и происхождение. Я хочу вам предложить вам послужить на благо Рейха и его народа и тогда я отпущу пленницу, ибо долг её будет выплачен вашей кровью и исполнением приказов посланника Его на земле. Я полагаю, вы будите рады поступить на службу Императору.

«Что ж, а говорят, чудес не бывает» — проговорил в мыслях Маритон, понимая, что его самое сокровенное желание сбылось. Лелея мечту о том, чтобы взять оружие и схватится с ненавистным врагом в окопах и на бесчисленных полях сражений, по чьей-то неведомой воле он, возможно, станет одним из тех, кто похоронит Инфоромократию на более высоком уровне. И мысли о спасении миловидной дамы, что должны были выпотрошить часами ранее отошли на второй план перед мотивом личной мести… мести не отдельным лицам, а всей системе, которой в сознании мужчины был дан один приговор — разрушить всё под чистую.