Билл Рэнсом - Огненный смерч

Гарри так давно ненавидел своего отца, что частенько представлял его себе мертвым — застреленным, взорванным бомбой или погибшим в результате автомобильной катастрофы.

«Если желаешь человеку смерти, а он потом умирает, значит ли это, что ты убил его?» — частенько задавался юноша вопросом.

Отец Умберто сказал ему на исповеди, что желание убить отца своего — тягчайший, смертный грех в глазах Церкви. Так что же тогда сдерживало его, не давало ему совершить этот грех в действительности, а не в воображении? Ничего, кроме собственной воли и собственного страха. И в самом ли деле он хочет, чтобы отец его умер?

«Нет, — признался себе Гарри. — Я хочу, чтобы он вернулся».

Полковник Толедо вырубил сына большущей дозой транквилизатора, чтобы вывезти его из «ВириВака» живым. Как ни крути, а отец спас ему жизнь.

Возможно, ценой своей собственной жизни!

Гарри подумал о том, как много раз желал он смерти своему отцу, и щеки его зарделись краской жгучего стыда. Порой доходило до того, что он фактически планировал, как убить отца и не быть пойманным. Теперь он был рад, что Господь не позволил ему сделать такую ошибку.

— Страстная Пятница, — сказал Гарри своему отражению. — Папа всегда говорил, что все сделанное в Страстную Пятницу отразится на тебе до захода солнца.

Отец его не был ни рьяным службистом, ни ревностным католиком, но он верил в Бога и государство. Именно в таком порядке.

«Вот оно, — подумал Гарри. — Если его семья и значила для него что-то, то лишь как еще один штат в государстве».

Полковник Толедо обучил Гарри двум различным стилям каратэ и в последнее время считал периодические взбучки составной частью воспитания своего сына. Каратэ и несколько других фокусов, которым научил Рино Толедо своего отпрыска, помогли Гарри и Соне в их побеге. Сейчас Гарри ужасно хотелось, чтобы отцу удалось тогда бежать вместе с ними.

Гарри вдруг с силой саданул кулаком в плексигласовую стену изолятора.

«Сбежали? Как бы не так!»

Они проползли более пяти этажей по шахте лифта, угнали самолет, потерпели крушение — и лишь для того, чтобы быть изолированными своими же соотечественниками.

— Для вашей же безопасности, — объяснила ему майор Шольц. — Еще неизвестно, какую заразу вы могли там подцепить.

Гарри, конечно, и сам опасался заражения, но не настолько, чтобы смириться с тем, что его заперли в каком-то складе, а потом забыли бы здесь в случае начала гражданской войны. Он уже придумал, как можно выбраться из изолятора, но задумка включала в себя ныряние в септическую цистерну, а посему Гарри решил повременить.

Соня — та другое дело. Гарри не думал, что она вообще способна ждать, хотя бы недолго. Реакция Сони при первом же ее взгляде на изоляторы потрясла Гарри не меньше, наверное, чем страшная сцена в «ВириВаке» и крушение самолета. Когда его, Соню и вирусолога Марту Чанг эскортировали от кареты скорой помощи в пакгауз, Соня едва не лишилась чувств.

— О, нет! — только и прошептала девушка, после чего, обмякнув, повалилась на бетонный пол.

А потом она зарыдала. Гарри казалось, что он знает Соню, как самого себя, но он никогда не видел ее плачущей. Сердце его разрывалось от жалости, когда он глядел на ее сотрясаемое рыданиями тело. Он двинулся было к ней, чтобы помочь подняться, но один их охранников остановил его, преградив ему путь своим карабином. Гарри уже почти приготовился применить тот приемчик, который спас их в «ВириВаке», но что-то удержало его, и он, стиснув зубы, отошел в сторону.

— По крайней мере, нам удалось спасти Сониного отца, — пробормотал Гарри, вглядываясь в свое отражение. — Даже если он сейчас всего лишь изображение в кубике данных.

Ред Бартлетт погиб около двух месяцев назад. Соня неоднократно пыталась убедить Гарри в том, что «ВириВак» имеет какое-то отношение к смерти ее отца, и теперь он все больше и больше склонялся к мысли, что она права. Юноша сгорал от нетерпения, желая поскорее добраться до информации, заключенной в кубике, который сейчас находился в руках Рены Шольц. Гарри ухмыльнулся с некоторым злорадством: он сам научил Реда Бартлетта тому, как изготовить этот кубик, и был уверен, что ни Марта Чанг, ни спецы Управления не смогут расшифровать данные без его помощи.

Гарри понимал, что чувствует в данный момент Соня, испытывающая отчаянное желание увидеть и услышать своего отца еще раз. Ред Бартлетт редко общался с дочерью, поскольку постоянно пропадал на работе, но взаимоотношения Сони с отцом отличались любовью и нежностью. Гарри всегда завидовал ей, поскольку до недавнего времени собственный его отец казался ему заклятым врагом.

Некоторые несущественные данные уже начали поступать с компьютера Марты Чанг на временный терминал Гарри, но это приносило ему мало удовлетворения. Чего ему действительно хотелось, так это узнать противоположное направление потока данных. Однако каждая предпринимаемая им попытка связаться с внешним миром немедленно пресекалась программой-автоблокиратором, и больше всего Гарри раздражало то, что блокиратор этот функционировал в офисе УРО, бывшем офисе его отца, которому он сам и показал, как использовать блокирующую программу.

«Один из немногих случаев, когда папа признал, что я действительно кое-что соображаю».

Гарри еще не до конца разобрался в своих новых чувствах по отношению к отцу, он лишь надеялся, что тот не погиб. Шольц сказала ему, что последовавшее за взрывом плотины наводнение смыло «ВириВак» и затопило всю Долину Ягуаров. Команда ДЮГОНЯ продолжала поиски полковника Толедо, но пока что безуспешно.

— Как самочувствие, малыш? — заговорил вдруг небольшой динамик голосом майора Шольц.

Щеки юноши вспыхнули, когда он вспомнил, как изучал свое отражение в плексигласовой стене изолятора; майор Шольц, наверное, глядела на него в это время с другой стороны.

— Как у насекомого под стеклом, — пробурчал Гарри. — Где моя мать?

— Она по-прежнему в посольстве, — ответила Шольц. — Утром она придет сюда, и мы организуем вам встречу.

— Если мы доживем до утра.

— Не вижу оснований сомневаться в этом, — пожала Шольц плечами. — Ваше состояние — твое, Сони и Марты Чанг — вполне нормальное. Мы проинформировали твою мать и Нэнси Бартлетт о ситуации. На твоей консоли есть выход на линию связи с посольством. Впрочем, ты уже, наверное, воспользовался им и немного успокоил маму.

— Маму-то я постарался успокоить, а вот сам никак не могу.

— Да-да, я понимаю, что ты сердишься на нас…

— Сердишься — не то слово, майор, — процедил юноша сквозь зубы.

Гарри приходил в бешенство, когда думал о том, что, улизнув из одного капкана, он тотчас же угодил в другой; парня бесило то, что его подвергли риску заражения какой-то неведомой болезнью, и то, что от воздействия транквилизатора он весь дрожит, как беззащитный слабый котенок, а он ненавидел чувствовать себя слабым. Все это слишком явственно напоминало ему те ощущения, которые он испытывал, находясь во власти своего отца, когда тот впадал в неистовство.