Билл Рэнсом - Огненный смерч

— Пользуйтесь любезностью Мастера, — небрежно проговорил он. — Здесь ледяная вода и хлеб для Субботы. Чашка и полотенце внизу.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Айзек. — Мы слыхали, что в нашем посольстве что-то случилось. А как Мастер? Он в безопасности?

Лицо охранника враз посуровело.

— Мы позаботимся о безопасности Мастера, — процедил он сквозь зубы, — об этом можешь не беспокоиться. Вопрос в том, кто позаботится о вас. Придется, видно, мне и Вилли. О’кей? А за взрыв в вашем посольстве уже поставили к стенке парочку ирландских террористов. Итак, чтобы позаботиться о тебе и твоей команде, нам придется попридержать вас здесь. «Мангуст» подберет вас на восходе солнца в понедельник. Напоминаю, что вы не имеете права работать с вечерней зари сегодня до утренней зари понедельника. Впрочем, ты путешествовал с Мастером и должен знать об этом.

— Верно, — подтвердил Айзек. — А что будем делать, если те, кто совершил диверсию в посольстве, предпримут нечто подобное и здесь, в аэропорту?

— Не посмеют. Аэропорт усиленно охраняется.

«Да уж, усиленно, — подумал Айзек, — прыщавыми юнцами вроде тебя».

— А может, все же отпустите нас в город? Мы могли бы устроиться в отеле…

— Вы останетесь здесь до утра понедельника. Таковы полученные мною инструкции.

— А если мы попытаемся уехать отсюда?

— Тогда вы вынудите меня работать в Субботу, а я предпочел бы не думать об этом. И я предпочел бы, чтобы и ты не думал об этом. Кроме того, у тебя нет ни единого шанса взломать этот замок. Пока я жив, по крайней мере, — он выразительно похлопал по прикладу своего карабина, ничуть не улыбаясь.

— Понимаю.

— Вот и прекрасно.

Охранник ткнул большим пальцем себе через плечо в сторону дверей караулки.

— В восемнадцать ноль-ноль будет транслироваться речь Мастера. У нас есть видеофон; если желаете, можете посмотреть. — Он оглянулся на Мэгги. — В конце концов, вы ведь накрутили достаточно энергии.

— Да, — сказал Айзек. — Благодарю.

Он подошел к тележке, развернул ее таким образом, чтобы вихляющееся переднее колесо оказалось сзади, потом сказал, стараясь говорить таким тоном, будто мысль только что пришла ему в голову.

— Могли бы хоть намекнуть, чего нам с Мириам следует ожидать здесь.

Блондин, направляющийся к караулке, беззлобно — но и не весело — рассмеялся и бросил, полуобернувшись:

— Чего угодно, — потом добавил: — Только еще раз предупреждаю — никакой работы в Субботу!

Айзек покатил тележку в заднюю часть ангара, где Мириам и Простодушные ожидали свежей родниковой воды и горячих ароматных буханок хлеба.

— Что он сказал? — спросила девушка. — Мы под арестом?

Айзек молчал достал из выдвинутого ящика внизу тележки церемониальную чашу и полотенца, потом налил себе и Мириам по стакану ледяной воды, в которой еще плавали крошечные кубики льда. Оба осушили свои стаканы, прежде чем налить воды каждому из Простодушных. У Простодушных не было душ, и в буквальном смысле ритуал не имел для них никакого значения, но им нравилось быть приобщенным к делам взрослых, чувствовать себя в одной команде с ними.

— Ну? — не отставала Мириам.

Айзек не ответил. Наполнив водой чашу для омовения ног, он опустился перед девушкой на колени и приступил к Субботнему ритуалу.

— Я ненавижу, когда меня запирают, — прошептал Айзек скорее себе, нежели Мириам. — Ребенком меня частенько запирали в чулане. Мои родители говорили, что не могут нанять приходящую няню. Садись.

Мириам, ничего не сказав, села на койку. Айзек снял ее запыленные кроссовки и пропотевшие носки, поместил ей под ноги чистое полотенце и начал омывать их — щиколотки, ступни и подошвы — омывать медленно и осторожно, так, как ему хотелось омовения девушкой своих собственных ног. Мириам же обычно просто быстро промокала полотенцем его обувь, однако Айзек надеялся, что она в конце концов станет более терпеливой и поймет достоинства этой несложной, но так сближающей людей процедуры.

«Возможно, самое ценное, что есть в ритуале, это инстинкт, — подумал он. — Он дает время подумать».

Да уж. Думать. Весь уик-энд ничего не будем делать, кроме как думать. Думать и потеть. И вспоминать о том, что находится в тех ящиках из «ВириВака».

Какой-то неприятный запах вдруг ударил по ноздрям Айзека, и он едва не отпустил едкие замечания по поводу личной гигиены Мириам. Запах из неприятного превратился в отвратительный — сочетание горящих волос и перегнившего мяса.

— Фу! — повела носом Мириам. — Откуда такая вонь?..

— Грин! — завопил из караулки Вилли, чернявый охранник. — Грин! Помоги мне!

Айзек и Мириам переглянулись, потом Мириам выхватила из кармана свою портативную видеокамеру и бросилась вслед за Айзеком, уже мчавшимся в переднюю часть ангара. Зрелище, которое предстало перед ним в караулке, заставило его застыть на месте, и он махнул рукой Мириам, чтобы та не приближалась. Босоногая Мириам, однако, подбежала к нему и немедленно начала съемку.

Измятая и изорванная униформа блондина лежала на коммуникационной консоли; из груды мягких на вид, словно резиновых, костей, медленно вытекала зловонная органическая субстанция. Вилли, лежащий на полу, у стола, уставился на Мириам немигающим взглядом расширившихся карих глаз.

— Она так прекрасна, — прошептал он.

Вилли попытался подмигнуть Мириам одним глазом, веко которого так и осталось закрытым. Грудь его приподнялась, он как бы судорожно вздохнул всем телом; лицо и волосы оползли с его черепа, а глаза мгновенно перешли в жидкое состояние, заполняя потемневшие глазницы.

— Спаси нас Бог, — в ужасе прошептал Айзек, закрывая рот и нос полой рубахи, не в силах отвести взгляда от «Сайдкика» Вилли, едва различимого под вонючей вязкой массой, которая всего лишь несколько минут назад была человеком, знающим код для открывания дверей ангара. Айзек не мог заставить себя шагнуть через порог караулки, не говоря уже о том, чтобы протянуть руку к «Сайдкику».

А бесформенные останки блондинистого охранника уже лизало бледно-голубое пламя.

Если бы не ужасная вонь, Айзек счел бы этот кошмар неким трюком голографической мультипликации. Он задержал дыхание, протянул дрожащую руку к стоящему на столе полупустому кувшину и плеснул на огонь ледяной водой. Но воды было недостаточно, чтобы потушить его, а еще секунду спустя маленькие язычки пламени заплясали на том, что осталось от Вилли.

— Мэгги! — истошно завопила Мириам. — Мэгги! О, Господи, Айзек!

Айзеку не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что там стряслось. Он просто стоял и тупо глядел на загоревшийся «Сайдкик», который мог бы помочь им открыть ворота ангара — их тюрьмы, их душной металлической гробницы.