Василиса Павлова - Песня Птицелова [litres]

Сашка подумал о везении. О том, каким оно бывает неожиданным и разным. Вот повезло ему, повезло Грушину, а если разобраться – вместе с ними и целому миру, даже если мир этого и не заметил.

Через день провожать их пришла добрая половина части. Друзья шутливо напоминали, что ждут приглашения на свадьбу, Юлька краснела, прятала лицо в огромный букет из разноцветных осенних листьев и веточек рябины, ярко сияющих спелыми гроздьями. Лед важно восседал на заднем сиденье большого джипа, выделенного руководством специально для их доставки домой, голубыми плошками огромных глаз смотрел через стекло на провожающих.

Командир сообщил, что боец Александр Лагутин за проявленное мужество и героизм представлен к правительственной награде, как и посмертно Павел Громцев. У Сашки сжалось сердце – вскоре ему предстояла встреча с Ириной. Павла решили похоронить на центральном городском кладбище, уже был отдан приказ на изготовление гранитной стелы. Но это будет чуть позже, а сейчас им предстояла дорога домой, в родную Рузу.

Водитель сидел за рулем и только ждал приказа. Сашка убрал сумки в багажник, подвинул вальяжно разлегшегося Льда ближе к окну, сел сам, помог Юльке забраться в высокую машину, не тревожа больную руку, которая все еще была на перевязи, и потом осторожно закрыл дверь. Можно было трогаться, но в последний момент они заметили бегущего к джипу лейтенанта. Александр приоткрыл окно. Запыхавшийся офицер заговорил с явным облегчением:

– Ффух, еле успел! Саша, огромная просьба – возьми с собой счетчик излучения, нам завтра новый должны доставить, а этот попросили срочно сдать. Он, зараза, дорогой, в грузовике не отправишь, а тут такая оказия. Вас в городе курьер из генштаба встретит, я его предупредил.

– Ну давай, если небольшой.

Лейтенант протянул в окно компактную, но увесистую коробку. Сашка положил прибор на колени, потянулся, чтобы закрыть окно, но в этот момент услышал противный писк. Нарастающий звук давил на уши, казалось, еще немного, и он заполнит все пространство салона автомобиля. Лед вскочил на четыре лапы и грозно зашипел, глядя на пищащую коробку.

– Что происходит? – удивилась Юлька.

Лейтенант, оставшийся стоять, чтобы помахать им рукой на прощание, смотрел на происходящее с ужасом.

– Излучение! – заорал он. – Где-то в машине! Все на выход!

Водителя не пришлось долго уговаривать, он кубарем выкатился со своего сиденья. Юлька застыла с полуоткрытым ртом, и Сашке пришлось ее подтолкнуть. Сам он двигался спиной к той же двери, уже догадываясь, где может быть источник. Достаточно было направить коробку на кота, как звук стал мощной сиреной. Лед яростно рычал, быстро увеличиваясь в размерах. На белоснежной груди, еле заметная в густой шерсти, вспыхнула и запульсировала алая точка.

Александр выскочил из джипа, с силой захлопнул за собой дверь. Машину корежило, как под прессом, крыша выгнулась, вылетели стекла под ударами мощных лап. Зверь рвался наружу.

– Лед, нет! – что есть мочи закричала Юлька и попыталась броситься назад к автомобилю. Сашка еле успел ее схватить. К ним уже бежала охрана, взвод автоматчиков, за ними боец в бронежилете и с «хитиновым» ружьем, вызванный по тревоге. Боковая дверь джипа не выдержала нажима и вывалилась наружу. Лед вылетел из машины, сверкнул белой молнией и огромными скачками понесся к забору. Ему вслед застрочили автоматы, прошивая шкуру свинцовыми нитями очередей. Зверь рухнул на землю, забил лапами. Красный пульсирующий комок натянул кожу на груди, готовясь выскочить наружу.

К мутанту подбежал боец в бронежилете и выстрелил в упор. «Хитиновый» заряд взорвал грудину и погасил алое свечение. Наступила звенящая тишина. Чуть в стороне от покореженной машины, уткнувшись лицом в ладони, рыдала Юлька, а у Сашки в голове будто застыли слова, которые он услышал за секунды до последнего выстрела. Голос, одновременно напомнивший ему и Комова, и почему-то отца, которого Александр никогда не знал, тихо произнес: «Прощай, Птицелов!»

«Белый снег, серый лед на растрескавшейся земле…» – раздавался голос Цоя в наушниках. Сашка подпевал, домывая посуду. Сквозь шум воды и музыку чуткое ухо уловило легкий щелчок входной двери.

– Я на кухне! Забыла что-нибудь? – Александр ополоснул тарелку, поставил на полку, обтер руки и вышел в коридор.

Вот уже два с половиной месяца они жили в Сашкиной квартире. Юлькина реабилитация подошла к концу, на осмотры она теперь ходила раз в неделю, да и то для профилактики. Раны, оставленные когтями черной птицы, давно затянулись, неприятные ощущения, сопровождавшие отвыкание от антидота, остались далеко позади, смотреть в будущее теперь было гораздо спокойнее.

Жизнь постепенно налаживалась, входила в привычный ритм. После окончания контракта Сашка планировал вернуться в институт, и пусть с третьей попытки, но доучиться. Юлька подумывала о втором высшем, склонялась к медицине. Сашка подшучивал над будущим хирургом, ему с трудом представлялась картина, где Юлька стоит со скальпелем над телом больного и готовится сделать надрез. «Ты же их жалеть будешь! А надо будет резать к чертовой матери!» – говорил он. «Я знаю, – серьезно отвечала Юлька, – что иногда приходится резать по живому, чтобы сохранить чью-то жизнь». После таких слов желание шутить у Сашки сразу пропадало.

Квартиру, оставленную Юлькиным отцом, решили продать, чтобы хватило на свадьбу, свадебное путешествие и «мало ли что». Это «мало ли что» Юлька произносила с хитрой улыбкой, и у Сашки сразу теплело на сердце. О детях они пока не говорили, только мечтали – предстояло пройти множество медицинских тестов, чтобы убедиться, что их пребывание в Зоне не отразится на будущем поколении. Но предварительные прогнозы врачей были оптимистичными, и «мало ли что» из мечты постепенно обретало форму ближайших надежд. Расписаться они решили в самом начале весны, не откладывая.

Со своим старым домом Юлька расставалась без сожаления, как и со своим прошлым – в нем остались только фальшивые надежды и горькое разочарование. Холодным был тот дом, безжизненным. В Сашкину квартиру оттуда перекочевали только книги, старинные напольные часы и немного вещей из большого шкафа. Все остальное Юлька отдала на благотворительность.

Зато в новом доме она занималась домашним хозяйством с необычайным энтузиазмом и даже азартом. Сашка с улыбкой наблюдал за чудесным преображением бывшего холостяцкого логова. С окон исчезли строгие жалюзи, их сменили уютные занавески. В комнате появился новый стеллаж и тут же заполнился книгами самых разнообразных жанров. Математика и химия соседствовали с боевиками и авантюрными романами, а часть полок была отдана под стихи.