Михаил Максимов - Ангел иллюзий [litres]

– И как это связано с созданием самолёта? – стал раздражаться князь. При этом он как-то особо покосился на враз подобравшихся телохранителей. И мне показалось, что, несмотря на все многообещающие проекты с моим участием, вышвырнуть мою тушку за борт могут, даже не вручив зонтик.

Поэтому дальнейшая смелость его дочери заслуживала уважения:

– На эту тему мы можем с тобой поговорить только наедине.

– Хорошо. Тогда пошли в мою каюту.

И первым двинулся на верхнюю палубу. А мы за ним, по ходу шушукаясь между собой и сердито переглядываясь:

– В чём ты собралась ему признаваться?

– Ничего не бойся! Папа тебя не обидит. Сильно…

– Ха! Я ещё и виноват в чём-то?

– Не надо было заикаться о самолётах. Теперь уже поздно…

Ну да, недалёкому умом крестьянину всегда проще жить.

Личная каюта князя оказалась вообще из трёх комнат. И в каждой просто огромный иллюминатор на полстены. Помимо прихожей и спальни имелся также кабинет, куда мы и прошли. Хозяин и владелец уселся в полагающееся ему кресло, а мы в кресла для гостей. При этом князь меня поразил, открыв коробку, подвигая её мне и сам доставая сигару со словами:

– Умеешь курить эти штуковины? – наткнувшись на мой изумлённый взгляд, пустился в разъяснения, перемежая их снисходительным смехом:

– Понятно, что контрабанда, и понятно, что запрещено. Но я ведь могу себе позволить маленькие слабости… И плевать, что наши жрецы, шаманы и врачи подобное запрещают гражданам, хоть сами какую только отрыву через свои трубки не вдыхают. И многие жрецы какие-то там дымы нюхают, порой до посинения и до смерти себя доводя. Хе-хе!

Судя по спокойному личику девушки, она к шалостям папаши относилась спокойно. Тем более что запах раскуренной сигары оказался великолепным. Да настолько меня смутил, что сразу напомнил мои младые годы. Курил я когда как, бывало, что и много, и сигары. Пока мне врачи категорически не запретили. Но ведь я здесь молод! И неужели пропущу возможность и не потворствую своим маленьким низменным наклонностям?

Вот я и потворствовал, потянувшись к коробке:

– Пожалуй, и я закурю. Изредка оно и не вред, а вроде как экстрим и развлечение.

Родственники замерли, напряжённо следя за мной и моей реакцией на первую затяжку. Ведь обычно новички или неумёхи кроме натужного кашля и обильных слёз никакого удовольствия не получают. А тут непонятный крестьянин с таинственного хутора.

Ха! Не на того нарвались! Сделав несколько осторожных, тщательно выверенных затяжек, я перешёл к восхвалению:

– Отличные сигары. Изысканный аромат. И мягкие в меру. Как раз такие и надо сочетать с ибераквой «Петри».

Князь только крякнул на мои слова, но, в общем, отреагировал правильно. У себя из стола достал два бокала, бутылку с местным коньяком и плеснул на донышко. Мы сделали по глотку, по затяжке и в унисон удовлетворённо выдохнули.

Зато рассердилась молодая княжна. Может, ей показалось оскорбительным, что ей не налили? Или что сигарой не угостили? Но скорей всего, в дело пошла непонятная женская логика:

– Чего это вы? Спелись на почве алкоголя и табака? Папа! Я всё маме расскажу!

Денис Романович только сигарой взмахнул, словно отвергая прозвучавшую угрозу как несущественную:

– Ты лучше сама признавайся, что у вас за секреты такие? И как это может помешать в строительстве самолёта?

Теперь уже я получил обжигающий взгляд и передумал делать очередной глоток: как бы не захлебнуться. И правильно сделал.

– Хочу сказать, что Слав уже имеет именитого спонсора, а потому может отказать тебе в разработке и постройке нового летательного устройства. Средства может выделить боярин Градов, один из самых богатых людей Благоярска.

– Почему именно он? – поразился отец словам дочери.

– Да потому, что Вячеслав ему тоже приходится зятем. Да, да! Ибо наш великий конструктор и изобретатель самолёта очень любвеобильная личность и к данному моменту имеет две жены. Твоя любимая дочь оказалась только второй в этом списке. Вот именно это я и хотела тебе сказать наедине, пока ты не начал давать необдуманные и поспешные обещания.

Наверное, минуты две её папенька не дышал. И не пил. И не курил. А только краснел и вращал глазами. Скорей всего, дырки хотел просверлить то во мне, то в своей дочери. А я делал морду лица ящиком и радовался:

«Телохранителей здесь нет… Пока они сюда на крик добегут, я смогу допить „Петри“. Да и сигару постараюсь зажать в кулаке: пока долечу до земли, несколько раз успею глубоко затянуться…»

Наконец Михайловский начал дышать, и голос у него прорезался. Но прозвучал не криком, а каким-то растерянным блеянием:

– Как же так?… Доча! Как ты могла?… У тебя такие великолепные партии были и будут, а ты?…

– Не поняла! Чем тебе Вячеслав не нравится? Кто ещё, кроме него, может сотворить из твоей дочери всемирно известного пилота?

– Вот этого я и боюсь! Что моя единственная дочь станет рисковать жизнью на каких-то картонных недоразумениях.

– Они не картонные, – успел я вставить.

– Тем хуже, если они будут из фанеры и тем более из металла! Нет ничего лучше и надёжнее, чем дирижабль. А для всего остального, непроверенного и нового, отыщутся тысячи добровольцев. Не так ли?

Пришлось рисовать общую концепцию создания первого самолёта. Акцентируя внимание на том, что первым пилотом стану именно я. Потому как иные кандидаты в пилоты не сразу поймут суть управления. Вначале мне придётся всё испытывать, проверять, устранять мелкие дефекты и несоответствия. Затем в дело вступят самые умелые и дисциплинированные ученики. Лишь когда самолёт станет надёжным и легко управляемым, на место пилота усядется первая женщина.

– И то! – прервал я строго пытавшуюся возмутиться княжну. – Если она изначально сдаст теорию на высшую оценку и пройдёт полную предполётную подготовку. Вдобавок ей придётся поднять и физические кондиции к должному уровню, потому что тянуть рычаги управления и находиться под перегрузками – это не бумажные самолётики пускать.

Удовлетворённо похмыкав на мои заявления, Михайловский налил повторно в наши бокалы и перешёл на доверительный тон:

– Перед тем как мы станем обсуждать проблемы постройки и финансирования завода, расскажи мне правдиво: кто ты и откуда?

Прежде чем начать отвечать, переглянулся с насторожившейся Найкиссой и тяжело вздохнул:

– Сложно… Сказать правду – не поверите. Или это повредит моему спокойному существованию. Соврать? Вроде как совесть не позволяет… Да и недопустима ложь в деловых отношениях.

– Хм! Смотри какой честный! – хмыкнул князь. – Но мне-то нужна хоть какая-то легенда. Пусть только и правдивая наполовину, зато подходящая для моей супруги, моих друзей и для… самого императора. Или ты не задумывался о том, что замужество моей дочери пройдёт незаметно для первого человека Великой Скифии? Ведь и мы в его окружении – не последние люди и даже где-то родственники.