Михаил Максимов - Ангел иллюзий [litres]

Те же воины довольно бесцеремонно отсекли бо́льшую часть собравшихся горожан, не позволив им войти на площадь. Да и в самом деле, чего толкаться-то? И чего тесниться-то? Ведь не цирк приехал.

А вот наше настроение омрачилось ещё одной неприятной картиной. На самой площади возвышались несколько виселиц и отдельный эшафот для казней. Причём в петлях качалось два тела, а на эшафоте торчало пять колов, на одном из которых виднелась человеческая фигура. Жуть! От вида которой не только у моей жены затряслись коленки.

На фоне такого средневекового зверства как-то мимо сознания прошло спокойствие и всезнайство Тимофея:

– Трупы ещё не разнесло, видимо, только вчера казнь состоялась. – А отдельно для меня негромко посоветовал: – Ты сразу не вздумай оглашать, что ты магистр иллюзий. Только в крайнем случае признавайся…

Местные представители власти на саму площадь и выходить не собирались. Шесть человек, разряженных с восточной роскошью и блеском, разместилось на далеко выступающем балконе третьего этажа, с удобством, в креслах, попивая в тени подаваемые им напитки. Так и хотелось воскликнуть при виде такого неравноправия: «Как же далеки местные правители от народа!» На соседних балконах виднелись чиновники и знать попроще, да и по всему периметру их рожи маячили в каждом окне. Успели приготовиться к представлению? Знать бы ещё, к какому?

Нас подвели как можно ближе к балкону, и какой-то вельможа взмахнул унизанным перстнями пальцем:

– Говори! – это относилось к десятнику, который со своими подчинёнными доставил нас сюда. Тот быстро пересказал суть дела, после чего палец с перстнями указал на Тимофея: – Оправдывайся! – после чего в стоящей позади нас толпе стало вообще настолько тихо, что отчётливо слышалось жужжание каждой мухи.

Купец и тут показал высший класс актёрского мастерства, живописуя наши несчастья, восхваляя мудрость, благочинность и величие главы магистрата (или кто тут правил-то?). Пересказал нашу легенду, повторил официальное дарение воздушного шара и слёзно попросил посадить нас на первый же корабль, идущий в Египет.

Выслушали нас вполне благосклонно, сочувственно кивая, ахая и переспрашивая особенно трагические моменты. Потом шестеро сановников пошептались между собой, пришли к какому-то решению, и всё тот же глава стал озвучивать решение в наступившей благоговейной тишине:

– Нам всё ясно. И мы выносим своё справедливое решение, которое придётся подтверждать вам своим одобрением.

«Чего это они? – мысленно удивился я. – Играют в демократию? Или пытаются пустить пыль в глаза? А кому?…»

– Мало того! – умело повысил голос обладатель многочисленных перстней. – Именно вы, жители нашего города, выберете форму исполнения нашей всеобщей воли. Готовы к выбору? – толпа восторженно взревела и тут же вновь смолкла после резкого жеста оратора. – Тогда выбирайте из двух вариантов: повесить шпионов или посадить их на кол. Кто за первый вариант?

В возобновившемся рёве я даже вначале как-то не осознал суть прозвучавшего «приговора». Повесить? За что? С какой такой стати? Или это такая шутка юмора у аборигенов? Типа попугать вначале несчастных гостей, а потом вместе посмеяться над их мокрыми штанами?

Переглянувшись со своими спутниками, понял, что здесь народ к шуткам непривычен. Всё слишком серьёзно и более чем реально. Глаза Тимофея подёрнулись туманом отчаяния, а моей супруги – слезами. Но при этом купец коснулся своего метательного ножа под рукавом рубашки, словно приноравливаясь его выдернуть моментально. А Неффелана приготовилась выхватить свой небольшой пистолетик. Мой нож тоже хорошо прощупывался под рубахой, но сумею ли я его добросить до сидящего на балконе вельможи? Да и апатия какая-то странная стала наваливаться на сознание. Даже дельная мысль не принесла облегчения, которую я огласил вслух:

– Ну признаюсь я, что фикси… А спасёт ли это нас?

Тогда как фарс «демократии» продолжался:

– Или лучше их посадить на кол? – выкрикнул главный сатрап местного разлива. Рёв стал ещё оглушительнее и радостнее. Кажется, свои вопли добавили горожане, оставшиеся вне площади. То есть народ с восторгом проголосовал за более жестокую и кровавую казнь.

– И кто у нас первым сядет на кол? – не унимался сановный садист. – Предлагаю эту сучку оставить напоследок! – его палец ткнул в сторону Ланы, а толпа согласно заулюлюкала. – Ну а тогда первым умереть по вашему приговору отправится этот старый лгун и подлый разбойник…

Рука уже стала подниматься в сторону Крука, а я собрался выкрикивать признание о своей колдовской сути, как на балкон просочился какой-то слуга и что-то оживлённо зашептал на ухо местного вельможи. Выслушав, тот несколько приуныл, но тут же придал своему лицу восторженное выражение и даже сподобился встать с кресла, жестом призывая народ к тишине:

– Радостную весть спешу вам сообщить, подданные нашего великого короля Харха Пятого! Возрадуйтесь, люди! Узнав о поимке шпионов из сообщений по телеграфу, герцог Дайрани возвращается к нам! Потому что сам решил поприсутствовать на казни! Наберитесь немного терпения. Будем ждать.

После чего развернулся и ушёл вглубь здания. За ним покинули балкон и все остальные. А сколько ждать? Об этом ни намёка не прозвучало. Только вот судя по радостному гомону у нас за спинами, народ не слишком огорчился бессмысленному ожиданию под солнцепёком. Да и воины не грустили, оживлённо переговариваясь и обмениваясь мнениями.

Внимательно слушавший купец и для нас перевёл суть окружающего нас гомона:

– Этот герцог, Ситар Дайрани, личный доверенный короля, инспектирует побережье. И только вчера вечером покинул город, отправившись ночевать в порт соседнего городка. Там удобная стоянка для судов… И телеграф тут есть, как ни странно… Если инспектор мчится верхом и с малым составом своей свиты, то прибудет скоро, не позже чем через полчаса. Может, и раньше, если использует автомобиль…

– Ещё один садист и любитель крови? – скрипнул я зубами от нарастающей злости. – Лана, сумеешь мне незаметно отдать оружие? Постараюсь хоть самого главного гада пристрелить.

– Сама справлюсь! – не менее злобно прошипела девушка в ответ.

– Эй, вы не слишком спешите-то! – постарался нас осадить говорящий сквозь зубы купец. – У нас всё-таки растут шансы на спасение. Однозначно, что герцог, да ещё и личный порученец короля, – это высшая власть и более рассудительная, чем местный сатрап. Он наверняка заинтересован в усилении государства, в том числе и в найме или рекрутстве нового магистра иллюзий. И жену магистра тронуть не посмеют, как и его старшего брата, коим я постараюсь представиться.