Мария Семенова - Аратта 1-4 [компиляция]

— Он был здесь недавно с дядей, любимый, — ответила Джаяли. — Я их слышала — они прошли мимо рука об руку, вспоминая детство…

— Как это трогательно, — вздохнул Киран, — когда люди столь зрелого возраста проносят братскую привязанность через всю жизнь и со временем она лишь крепнет! Но что они ушли невесть куда, это плохо. У меня добрые вести. Дальние заставы сообщили, что отряд вашего брата приближается к столице. И твой жених очень скоро заключит тебя в свои объятия! — лучезарно улыбаясь, объявил он Аюне.

— Вот еще! — возмутилась та.

— Представляешь, — Джаяли, будто ища поддержки, посмотрела на мужа, — то, о чем шепчутся во дворце, оказалось правдой! Малышка Аюна влюбилась в мохнача и не желает ничего слышать.

— Аюна, милая сестрица! — взмахнул широкими рукавами Киран. — Поверь, мы с Джаяли желаем тебе только добра. Вчера в Нижнем городе мои люди уже схватили пару-тройку уличных лицедеев, распевавших непристойные песенки о тебе и мохначе. Но переловить их всех никому не по силам. Если у этого Аоранга есть хоть капля разума, он не вернется в столицу…

— Я все равно не пойду замуж за Ширама! — уже не тая гнева, закричала Аюна.

— Тише, зачем так орать? Мы здесь и слышим тебя. Может, ты и права…

— Что? — осеклась Аюна, во все глаза глядя на зятя.

— Как мне представляется, — негромко сказал Киран, — могуществу накхов приходит конец. Все меняется, и если сегодня государь отдаст дочь за саарсана, то уже завтра может пожалеть об этом… Конечно, я нахожу твою необъяснимую привязанность к мохначу удивительной и предосудительной. Однако, если ты пойдешь к отцу и наотрез откажешься от брака с накхом, возможно, ты окажешь ему куда большую услугу, чем предполагаешь.

Аюна смотрела на мужа сестры, затаив дыхание. Она и не чаяла найти в нем союзника!

— Вот найдем государя, и ты все ему расскажешь. Весть о возвращении наследника настроит его на добрый лад.

— Спасибо, спасибо, дорогой Киран!

Первый красавец столицы величественно склонил голову:

— Всегда рад помочь, дорогая сестрица.

Тем же днем, но несколько раньше жезлоносцы подняли свое оружие и почтительно склонили голову, пропуская Тулума, верховного жреца Исвархи, в сад Возвышенных Раздумий. Здесь, в самом скрытом и священном месте дворца, Тулуму не требовался провожатый. Он шел, с улыбкой разглядывая знакомые кусты, усеянные багровыми цветами, наполняющими воздух пьянящим ароматом. Он свернул на одну из тропинок, что вились между кустов, и очень скоро оказался в потайной беседке, увитой цветущими лозами.

— Проходи, проходи, братец, — послышалось изнутри. — А я хотел посмотреть, догадаешься ли ты, где меня искать, или, как все прочие, пойдешь прямо, к колоннаде. Но ты помнишь наше тайное местечко…

Ардван, государь и живой бог Аратты, сделал пару шагов навстречу верховному жрецу.

— Конечно помню, — с улыбкой подтвердил Тулум. — Но к колоннаде нам тогда ходить запрещали, чтобы не мешать размышлениям отца.

— А покойная матушка повсюду тут прятала для нас маленькие подарочки. И мы их разыскивали, радуясь, когда удавалось найти ту или иную безделицу…

— Я помню, брат, — произнес Тулум. — Ты пригласил меня для того, чтобы предаться воспоминаниям?

Ардван, широко улыбаясь, потрепал его по плечу:

— Представь себе, да! Последнее время я часто вспоминал и тебя, и прочих друзей наших детских игр…

— Что же заставило тебя возвращаться мыслями сюда, к нашим детским играм?

— Да вот как-то само на ум пришло. Представляешь, не идет из головы воспоминание — вы с Артанаком убегаете, а я вас ловлю! И все это так весело, так весело…

Тулум не отрываясь глядел на старшего брата. Тот, хоть и лучился дружелюбием, вблизи выглядел очень усталым — глаза запали, лицо осунулось, будто государь не спал много ночей подряд. Верховный жрец посочувствовал бы брату, если бы жесткая складка его губ не подсказывала, что за показной душевностью правителя Аратты таится что-то очень недоброе.

— До меня доходили слухи, что ты приказал схватить Артанака… — рискнул сказать Тулум.

— Да.

Глаза Ардвана вдруг вспыхнули, и голос зазвучал жестко, как удар палицей о бронзовый щит.

— И не его одного. И потому хотел бы знать, мой дорогой брат, — голос государя вновь стал мягким, — отчего же ты не пришел ко мне и не рассказал, что Артанак замыслил лишить меня власти?

Тулум поглядел на старшего брата, и по его телу пробежала дрожь. Ардван вдруг показался ему похожим на изготовившегося к прыжку саблезубца.

— Хранитель Покоя в самом деле приходил ко мне, — сказал он, обдумывая каждое слово. — Но он не упоминал о заговоре. Он на все лады толковал о том, что в бедах Аратты виновны накхи и ты совершаешь ошибку, приближая их к себе. Я оборвал его речи и не пожелал их выслушивать.

— Ты должен был немедля известить меня!

Верховный жрец поглядел на брата с невольным холодком:

— Разве ты — Господь Солнце? Разве тебе я что-то должен?

— Нет, я не Господь Солнце!

Ардван шагнул вперед и с силой схватил брата за руку:

— Идем!

— Куда?

— В место, куда менее приятное, чем это.

Государь, не оборачиваясь, зашагал по садовой тропинке, почти волоча за собой верховного жреца.

— Скажи, — через плечо бросил он, — ты знал, что Аюр жив? Твой воспитанник Аоранг отыскал его на Змеином Языке. Сейчас наследник возвращается в столицу.

— Хвала Исвархе, если это так! Но клянусь, я слышу об этом впервые от тебя!

— Странно… Все это очень странно… Разве ты не получал писем?

— Каких писем?

— Тех, что тебе посылали твой воспитанник Аоранг и молодой жрец Хаста?

— Нет…

Тулум напрягся, но постарался не подавать виду. То, что имя незначительного жреца Хасты известно государю, почему-то показалось ему очень плохим знаком.

— Вот как… — Ардван хмыкнул. — Что ж… ты сказал, я услышал!

Дальше они шли молча — через тайный сад, через колоннаду, затем долгим и извилистым каменным коридором, который внезапно закончился окованной железом дверью. За пару шагов перед ними государь остановился и указал на голубой лоскут неба в узком зарешетчатом оконце:

— Дивный сегодня день! В небе ни облачка. И в то же время солнце не палит, а лишь согревает, радуя всякого смертного, живущего под ним…

Великий жрец с недоумением глянул на государя. Тот подошел к тяжелой двери и ударил в нее кулаком. Едва она приоткрылась, навстречу повелителю вырвался вопль, полный боли. Вопль оборвался, а вскоре наружу выскочил какой-то человечек в кожаном переднике, заляпанном кровью. Низко кланяясь, он начал скороговоркой что-то рассказывать Ардвану. Тулум лишь краем уха слышал его негромкую речь.

— Умер, сердце разорвалось… Не выдержал…