Мария Семенова - Аратта 1-4 [компиляция]

— Есть одна трудность, святейший. Ты знаешь, что вокруг стен храма по приказу Кирана стоят воины. Они пропускают только жрецов и очень внимательно смотрят на лица. А недавно к городской страже прибавились вурсы — лесовики из Бьярмы…

— Вот оно как! — усмехнулся Тулум. — Заботливый Киран продолжает печься о моей безопасности. Тогда сделаем следующее — забери в яме труп жреца, выставь его на всеобщее обозрение во внешнем дворе и скажи, что он был неугоден Исвархе и тот испепелил его. И так будет с каждым, кто не почитает величие храма.

Дзагай поклонился.

— Далее — если появятся хоть какие-то сведения об Аюне или Аюре, сообщать мне незамедлительно, днем или ночью. И пусть всякий жрец, где бы он ни был, поспешит сообщить мне, если что-то узнает об их судьбе. Надеюсь, они еще живы… Далее — немедля следует разослать гонцов во все города Аратты. Каждый старший жрец обязан исполнять только мои приказы — или же приказы того, кто предъявит мою личную печать. Как, например, Хаста.

— Будет сделано, святейший.

— И вот еще что — до часа, когда новый государь взойдет на престол, солнце закатилось над Араттой. Храм Исвархи будет закрыт.

— Приготовить храмовое подворье к осаде? — уточнил Дзагай.

— А разве мои слова могут быть истолкованы иначе? Непременно приготовить. — Тулум подумал и добавил: — Городскую стражу за стенами щедро кормить и, главное, поить. Мы не воюем, а лишь скорбим.

Он лежал, не открывая глаз, — впрочем, для того, чтобы видеть, ему не обязательно было открывать глаза. Тело отзывалось болью при малейшей попытке пошевелиться. В голове шумело так, что казалось, не понять, где верх, где низ — совсем как в тот раз… Аоранг не любил вспоминать об этом и старательно отгонял невесть откуда взявшиеся образы. Но сейчас, будто воспользовавшись его слабостью, они подкрались вновь.

Когда Киран ушел и оставил его в подземелье одного, в темноте, да еще кинув напоследок несколько туманных слов о похищенной Аюне, — для молодого мохнача это оказалось уже слишком. Но отчаянная попытка вырваться на волю была пресечена быстро и жестоко. Здешние стражи имели большой опыт усмирения буйных узников. Били его умело — и после каждой яркой вспышки перед глазами ему отчего-то виделось плоскогорье, метелки травы, что безмятежно покачивались над ним, и презрительно уходящие от него мамонты.

Сколько зим минуло с тех пор — пять, шесть? Сколько всего уложилось в эти годы! С поручениями верховного жреца Аоранг побывал во многих пределах Аратты. Но возвращаться к родному племени его больше не тянуло. И о том походе он рассказывал немногим и неохотно.

А ведь прежде, в детстве, когда он только начал осознавать себя, это было его затаенной мечтой. Аоранг не раз заводил с учителем беседы о своих предках, подробно расспрашивал о жизни мохначей… Ему казалось, он знает о них все, что доступно арию. Да что таить — он поражался дикости сородичей. Втайне он желал облагодетельствовать их, научить грамоте и счету, поделиться знаниями о мире и открыть их глаза свету Исвархи…

Как-то он рассказал о своем дерзком замысле приемному отцу. Тот лишь покачал головой и сказал, что это плохая затея. Но идти искать их стойбище не запретил. Лишь попросил беречь себя и поскорее возвращаться.

Стоянку мохначей Аоранг нашел без труда. Должно быть, и впрямь кровь подсказала ему направление. Отмахнувшись от предложенного коня, он шел пешком куда глаза глядят, не спрашивая дороги, и вышел точно к стойбищу своего рода.

Соплеменники, казалось, даже не особо удивились, увидев его. Но и не обрадовались — лишь покивали косматыми головами, ткнули, где ему надлежит разводить свой огонь, и будто позабыли о нем. Аоранг хотел говорить с матерями рода, но сморщенные хозяйки очагов глядели на него и никак не могли взять в толк, зачем им, а уж тем более детям учить буквы. Под конец беседы они настолько увлеклись разговором между собой, что и вовсе позабыли об Аоранге. Тот обиделся, встал и ушел. Но кажется, и этого они не заметили.

"Почему? Почему? — думал он тогда с горечью, не находя ответа. — Отчего сородичи не понимают таких очевидных разумному человеку вещей?" Он шел, погруженный в задумчивость, чувствуя себя таким одиноким, никому не нужным чужаком, как никогда прежде в храме Исвархи. Вдруг он услышал над головой окрик:

— С дороги!

Он поднял взгляд и увидел маленькую рыжую Айху на белом мамонте.

Аоранг отпрянул, и мамонт гордо прошествовал мимо.

— Пошли со мной к водопою, там весело! — крикнула она. — Держись за хвост!

Любому арию ее слова показались бы чем-то вроде урчания, но Аоранг хорошо понимал их. И главное, сейчас он понял другое. Конечно же, ведь это очевидно! Как он сразу не догадался!

Те мохначи, у которых отчего-то нет своего мамонта, живут в роду из милости. Их не гонят, но и не привечают. Они будто тени, утратившие плоть. Больные, старики… Вот почему такие необыкновенные способности Аоранга, как дар чуять воду под землей или никогда не терять направление, которые восхищали его сотоварищей по храму, тут вызывают полное безразличие. Просто для них человек без побратима — ущербный, считай — пустое место!

"Мне тоже нужен мамонт, — немедля решил Аоранг. — И я его добуду".

Не откладывая исполнение принятого решения, он собрался и отправился к большому озеру, к которому приходили не только мохначи со своими косматыми побратимами, но и дикие мамонты.

Три раза солнце менялось с луной на небосклоне, пока наконец из высокой травы в утреннем тумане не появились они — огромный вожак, трое молодых зверей, пять мамонтих и их серые пушистые детеныши.

Аоранг присмотрел себе вожака. Тот и впрямь был несказанно хорош — громадная гора темно-рыжей шерсти на неохватных ногах, подобных стволам дерева, с длинными бивнями — не изогнутыми, как у мамонта Айхи, а почти прямыми. "Так даже еще красивее, — подумал юноша. — Ни у кого не будет такого грозного побратима!"

Он поднялся из травы, вышел им навстречу и встал перед вожаком, разведя в стороны открытые руки.

— Здравствуй! Я Аоранг, — заговорил он. — Я не причиню тебе зла…

И вдруг он почувствовал в голове резкий, словно удар, отклик:

"Убирайся прочь. Я иду к воде".

Аоранг остановился, насупившись. В другое время он, скорее всего, послушался и отступил бы. Но тут на него нахлынули все обиды разом.

Нет, ему нужен этот мамонт! Только тогда дом его предков станет ему по-настоящему родным!

— Мы слышим и понимаем друг друга, а значит, мы можем быть друзьями, — заговорил он снова. — Успокойся и послушай меня…

Его слова остались без ответа. Громко протрубив, мамонт стремительно напал на него. Аоранг почувствовал, как его обхватывает хобот, как он взлетает над землей…