Игорь Прососов - В тенях империи [litres]

Чего стоило бы использовать меня втемную? Вдруг бы отказался?

Многого. Слишком дорогой цены.

…Я путаюсь, где память, а где выдумка, порождение бреда. Это очень сложно, ты была права, это смертельно сложно. Но я всё сделаю верно.

Люблю. Извини. Нет времени. Не хотелось бы врубиться головой в чужой корабль, да-с.

Оставаясь верным слугой и т. д., и т. п.

Ad majorem Dei gloriam.

Чужой девиз, но, полагаю, он вполне подойдет возглавляемой тобой организации. Той, в которую, оказывается, был зачислен, сам того не зная.

На свету

…Когда корабль чужаков вошел в контролируемую зону, стало ясно – он неизлечимо, смертельно болен. Что-то обуглило и вспахало практически неразрушимую поверхность, раздербанило внутренние структуры. Корабль едва держался.

Прошелся по частотам – просто так, на всякий случай. Сигнал ворвался в подключенный к вирту разум.

Несмотря на то, что я почти уже не сознавал себя, изнуренный расчетверением – почувствовал удивление.

…Они умирали. И будто люди, вернулись встретить смерть в то место, которое считали домом.

Им не выпало добраться до иной Галактики. Никому. Их остановили в нашей. И сейчас последние из них спешили передать тем, с кем их дороги разошлись, грозное предупреждение.

Силе, с которой они встретились, было наплевать – органика перед ними или кремний. И было еще что-то, что я никак не мог уловить.

Я почувствовал, как в системы модуля, а из них в мой мозг ввалился некто, походя, будто хлам, сметая дополнительные личности. Пришлось вцепиться изо всех сил в интерфейс оружейных систем, молясь, чтобы они не сработали.

А тем временем этот некто вновь слепил из меня подобие чего-то цельного и начал загружать в мозг один за другим образы, картинки и формулы.

Лишь несколько мгновений спустя я понял, что у меня в голове оказалось добрых четыре столетия научного прогресса, если не больше. Еще – тактические схемы и инструкции.

Прощальный подарок: шанс на выживание.

Потом корабль «постчеловеков», будто исполнивший свое предназначение, грустно мигнул на прощание дюзами – и распался облаком светящейся пыли.

Я бухнулся в обморок.

Сквозь одурь пробивалось сознание, что к астероиду вновь пристыковались, и кто-то с грохотом пробивает себе дорогу через полный активизировавшихся ловушек лабиринт, ничтоже сумняшеся выжигая их огнём.

Мне было все равно. Я отдыхал, спал перед долгими и полными тревог днями, которые уже предвидел, и чудилось, будто я слышу в бреду женский голос, такой дорогой моему сердцу, читающий нараспев, будто возражая всему тому, что я утверждал в последние полтора месяца:

Наверное, это и был ответ на мое письмо.

– Что он бормочет? – спросил кто-то над головой.

– Стихи. Старые. Какая к черту разница, его на Землю надо. Велено срочно вытаскивать…

Я не стал слушать дальше. Мне снилась девушка, рядом с которой, знаю, не смогу быть.

Но чьей тенью я могу стать… уже стал, если вспомнить допуск и все остальное. И это было немало.

В конце концов, иногда, чтобы быть рядом, нужно всего лишь отпустить и довериться.

И всё будет прекрасно.

Пусть даже к нам, если верить недавнему гостю, направляются все черти Вселенной – справимся, коли будет суждено.

Богу мы тоже доверяем.

…И все же интересно, сколько из моих «воспоминаний» мне попросту приглючилось?

Жаргонизм. В противоположность «нелегалу», чья национальность и биография переписаны – разведчик, имеющий легальное прикрытие от своего государства

А.Штейгер, «Бессарабия»

Б.Смоляк, «Мои войска»

Герой в этой части зд. и далее цитирует Осипа Мандельштама, «За гремучую доблесть»

Зд. и далее – героями цитируется И. Бродский, «Назидание»