Константин Кривчиков - Контракт на смерть

Он открыл переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья.

– И вы, сударь.

На этот раз он распахнул заднюю дверь. Тим шагнул к машине и пригнулся, намереваясь залезть в тесноватый для него салон. В этот момент «коллега» Зины выхватил из кармана пиджака круглый, в форме фонаря, электрошокер и прижал его контакты к плечу Тима.

Раздался треск заряда. В воздухе одновременно запахло озоном и паленой кожей. Но исполин даже не покачнулся. И если Матвей рассчитывал таким образом вырубить Тима, то он жестоко просчитался. Жертва внезапно превратилась в палача. Тим схватил руку «коллеги» за запястье и вывернул ее так, что раздался хруст.

Матвей попытался заорать. Однако Тим зажал ему ладонью рот. Затем буквально заволок упирающегося парня на заднее сиденье «тойоты». Впрочем, упирался тот недолго. В какой-то момент по телу Матвея пробежала судорога и через секунду оно обмякло.

Тим содрал с головы противогаз и выкрикнул:

– Зина, захлопни дверцу! И садись за руль.

Девушка молча выполнила распоряжение. Забравшись на место водителя и закрыв дверцу, тоже стянула с себя шлем-маску. После чего обернулась назад и выдохнула:

– Что случилось, черт побери?! Тим, зачем ты на него напал?

– Я напал? – возмутился исполин. – Да он мне в плечо шокер воткнул. Так надавил, будто проткнуть хотел.

– Ничего не понимаю. Он хотя бы жив?

– Вроде бы жив. – Тим потрогал Матвея за сонную артерию, похлопал по щекам. Затем приподнял одно веко. – Жив. Думаю, просто вырубился. Я его придушил малость, чтобы не трепыхался.

– Да уж, малость. Тебе бы белых медведей придушивать… Ничего не пойму… И чего теперь?

– Как чего? – Тим протянул девушке ключ с брелком. – Заводи и поехали к твоей матери.

– А что с Матвеем делать?

– Поедет пока с нами. Очнется – разберемся.

– Я все равно не понимаю, что на него нашло. Он же, вроде, неплохой парень. Может, он тебя за кого-то другого принял? В смысле – за врага.

– Может, и принял. Но сдается мне, что твой «неплохой парень» большая гнида. Стоит лишь посильней надавить, вся гниль и полезет.

Приемная Маркуса Дитца пустовала. Возможно, это являлось дурным предзнаменованием. Добираясь до кабинета начальника службы безопасности, Павел встретил лишь одного сотрудника СБ. Тот первым открыл стрельбу, едва не ранив Данилина, и тому пришлось ответить. В результате эсбэшник превратился в труп, а Павел беспрепятственно проник в приемную. Но вот на месте ли Дитц?

Данилин перевел переключатель режимов огня в положение «одиночные выстрелы», повернул ручку двери и резким движением распахнул ее. Хозяин кабинета сидел за широким столом в дальнем конце комнаты и курил, откинувшись в кресле. Павел захлопнул за собой дверь и, вскинув приклад винтовки к плечу, выкрикнул:

– Замер на месте! Одно движение, и я стреляю!

Кабинет у начальника СБ был не такой уж и большой, но не квадратный, а прямоугольный и узкий, вытянутый в длину метров на двенадцать. А то и больше. Павел неторопливо пошел на сближение с противником, целясь тому в грудь. И, видимо, совершил ошибку. Не потому, что целил в грудь, а потому, что не мог туда выстрелить.

Куда бы Данилин не выстрелил – в грудь или, тем более, в голову – он рисковал тем, что может убить начальника СБ или, как минимум, нанести ему тяжелое ранение. После которого тот либо вырубится, либо окажется не в состоянии внятно отвечать на вопросы. А ведь Павел, собственно, и предпринял свои очень рискованные действия ради одной цели – выяснить у Дитца местонахождение Зины. Остальное имело второстепенное значение.

Сейчас Павел хотел взять противника на понт. Так, как он сделал, например, с Магдой. Однако ситуация там была иной. Да и капитан Дитц был куда круче своей подчиненной.

Отдадим ему должное. Поразительно, но капитан просек основной расклад за считанные мгновения. И то, что он нужен Данилину живым, а не мертвым; и то, что Данилин находится на расстоянии около десяти метров и вряд ли способен совершить снайперский выстрел, к примеру, в руку – иными словами, выстрелить так, чтобы вывести противника из строя, но при этом не нанести ему тяжелого ранения. Это ведь только в голливудском кино ковбои попадают с двадцати шагов в мочку уха. В жизни все куда сложнее.

Но, пожалуй, самое главное, что понимал Дитц – Павел все равно убьет его, даже если он во всем признается, покается и пообещает уйти в монастырь для замаливания грехов. Вот почему он среагировал не только быстро, но еще и дерзко – оттолкнувшись ногами от стола, упал на пол и выхватил из напоясной кобуры табельный Glock 21.

Данилин все же выстрелил, но с небольшой задержкой. И неточно. Потому что не планировал сразу убивать Дитца, и мысль об этом сидела в мозгу. А в таких случаях рука обязательно дрогнет.

Она и дрогнула. Пуля ушла в молоко, подарив шанс капитану. И он им, разумеется, воспользовался.

Упав за стол и выхватив глок, Дитц произвел несколько выстрелов вслепую, наобум. Промазал, естественно, однако заставил Данилина остановиться и пригнуться. После чего перекатился к двери, находившейся в торце помещения.

Капитан не намеревался вступать в длительную перестрелку, потому что не хотел рисковать жизнью из-за какого-то упертого русского придурка. Ведь в поединке на десяти шагах с пистолетом против автоматической винтовки риск лишиться жизни приближался к ста процентам. Вот почему основной целью Дитца являлась комната отдыха, расположенная за кабинетом. Проскользни он туда и закрой дверь, Павел бы его уже не достал.

Но и у Павла в таком положении не оставалось особого выбора. Позволить уйти капитану он не мог не при каких обстоятельствах. Точно также он не собирался становиться для смертельного врага удобной мишенью. Тут уж одно из двух – либо мочат тебя, либо мочишь ты. Насмерть или не совсем, это уже как фишка ляжет, и в какую сторону бог плюнет.

Поэтому Данилин перевел винтовку в режим автоматической стрельбы и дал несколько очередей. Одну – над столом, вторую, после переката, вдоль боковой тумбы стола, а третью, уже вскочив на ноги, сверху вниз, не давая противнику поднять голову.

Как раз в этот момент Дитц, слегка привстав, попробовал одним броском проскочить в приоткрытую дверь. Но за миг до реализации плана словил две пули в тыльную часть туловища, расположенную ниже поясницы. В ягодицу, короче говоря. Ну или в задницу – как кому больше нравится. И не в какие-то там мягкие ткани, а капитально – в тазовую кость.

Издав сдавленный крик, капитан ничком рухнул на пол в полуметре от вожделенного дверного проема, и на миг потерял сознание. А когда, очнувшись, рефлекторно попытался двинуться вперед, почувствовал на затылке жесткое и холодное прикосновение стального ствола. И тут же услышал лапидарную фразу: