Артем Каменистый - Зовите меня форс-мажор [litres]

Хочешь не хочешь, а до утра придется сидеть в этом доте. Ночь – время снижения температуры почвы, растительности, строений. Но увы, свои тела ни Трэш, ни Второй охлаждать не умеют. Они и днем представляют собой тепловые аномалии, а ночью заметность существенно повышается. Да ночью и разглядеть врагов труднее, а тем, с их аппаратурой, вести поиск проще.

Дот – это перекрытие и стены метровой толщины. Высококачественный железобетон, за десятилетия не раскрошившийся. Он надежно прикроет и от дронов, и от наземных наблюдателей. И никакая хитроумная электроника не поможет врагам просветить издали старое военное сооружение.

Расслышав шум мотора, Трэш насторожился и чуть отстранился от амбразуры. Простоял так с минуту, прежде чем показался источник шума.

По дороге ехал грузовик. Кабина обшита стальными листами и решетками, далеко вперед выдается клюв тяжелого отбойника. Вместо кузова – платформа с причудливой турелью: зенитная пушка заключена в округлую клетку, сваренную из толстых арматурных прутьев. Вся эта конструкция вращается сообща, прикрывая стрелка от нападений зараженных. Не слишком качественная защита, но хоть что-то.

Второй, тоже расслышав шум, заволновался:

– Еда рядом. Вкусная еда. Съедим ее?

Трэш, нехорошим взглядом сверля ромб, краснеющий на правой двери, покачал головой:

– Нет, Второй, это не еда. Для нашей стаи не еда.

– Первый плохо ее разглядел. Это точно еда. Вкусная.

– С этой минуты невкусная. И вообще не еда. Это просто враг. Несъедобный враг. Несъедобных врагов мы будем убивать.

– Сейчас начнем убивать? – обрадовался Второй, полагая, что под шумок можно попробовать кусочек-другой еды, которую вожак ни с того ни с сего объявил несъедобной.

– Нет. Не сейчас. Сейчас мы к этому не готовы.

По приблизительным прикидкам Трэша, он преодолел около ста километров за вчерашние ночь и часть дня. Правда, это не по прямой, ведь приходилось выбирать самый безопасный маршрут. Старался не выдать себя: не показывался на глаза вероятным наблюдателям, не оставлял заметного следа. Враги скорее всего радиус взяли больше, с запасом, предполагая, что он мог мчаться напролом с максимально возможной скоростью.

Где проходит кольцо оцепления? Сто пятьдесят километров? Двести? Нет, вряд ли двести, ведь, насколько он помнит карту, в этом случае значительная часть площади круга поисков выберется далеко за границы зоны ответственности. А там уже не только преследователи Трэша охотиться будут, там и на них охотники могут отыскаться.

Но даже если они ограничились ста двадцатью километрами, это чертовски много. Длина такой окружности – семьсот пятьдесят километров. Даже если все «Хантеры» поднять, получится по одной машине на два с половиной десятка километров. А ведь прочесать надо не только крайнюю линию, а и всю площадь, не оставляя при этом лазеек и укрытий для «дичи».

Нет, не сходится. Даже если каждого под ружье поставить и выгнать из стабильных кластеров всех местных союзников, возможностей вырваться из капкана останется предостаточно.

Слишком велики масштабы операции, слишком сложная добыча и слишком мало бойцов и техники. Экспедиционные силы контролируют эту территорию точечно, неплотно. Главная задача – держать под контролем дальние подступы к базам, не позволяя агрессивно настроенным аборигенам транспортировать и использовать тяжелые виды вооружения.

Включая ядерное.

Ситуация для экспедиционного корпуса новая. Никто к ней не готов. Обкладывать придется не группу туземцев, а одиночное существо, способное пройти где угодно.

И это существо обладает человеческим разумом, что вообще в голове не укладывается.

Но Трэш, все это просчитав, не стал наглеть. Утро он потратил, чтобы перебежками от укрытия к укрытию добраться до реки, петлявшей между изрядно заболоченных берегов. Зараженные воду традиционно не любили, на этом и строился его расчет. Да, противник понимает, что на этот раз вариант нестандартен, но шаблонное мышление не так просто в себе побороть. Враг должен уделять таким местам меньше внимания.

Да и укрываться от дронов здесь проще. Это однажды сработало. Заслышав шум двигателя, Трэш бесцеремонно затащил Второго на глубину, где нырнул вместе с ним в омут и отсиживался там, пока не досчитал до шестидесяти. Спутник и без того не очень-то восторгался водными процедурами, а после случившегося и вовсе пригорюнился.

Наверное, в глубине души сильно жалеет, что связался с таким вожаком.

А есть ли у него душа? Интересный вопрос…

По реке прошагали около пятнадцати километров. Дальше берега изменялись, вместо болот и пойменных озер потянулись луга и леса. Слишком много открытых мест. Здесь и заметить могут издали, и велик шанс нарваться на засаду, потому что хватает грунтовых дорог.

Ни экспедиционные силы, ни союзные им аборигены не любят передвигаться пешком. Это Трэш помнил прекрасно. Чем непроходимее местность, тем меньше риск на них нарваться.

Пришлось, к радости Второго, отказаться от передвижения по воде. Сначала шли по густому пойменному лесу, где то и дело приходилось с шумом прокладывать себе путь через непролазные заросли. Потом вдоль опушки обогнули поле с пристроившейся за ним деревней.

Населенные пункты – это опасно. Преследователи прекрасно знают, что беглец нуждается в большом количестве пищи. Именно у жилья найти ее проще всего, так что запросто могли оставить наблюдателей или подвесить малозаметный зонд со следящей аппаратурой. Такой не выдает себя шумом, и разглядеть его выкрашенную под цвет небес оболочку можно только на фоне густой облачности.

А таковой сегодня не наблюдается.

Дальше выдался рисковый момент, когда пришлось бегом пересечь почти километр открытого пространства. Зато потом двигались по лесополосе, как по путеводной нити. Она вела именно туда, куда Трэш стремился. Он помнил эти места и уже почти не сомневался, что замысел удался.

Второго перестала согревать радость расставания с рекой, и он переключился на любимую тему:

– Хочется есть.

– И мне хочется.

– Надо поискать еду. В этих кустах еды нет.

– Зато они нас хоть немного прикрывают.

– Я слышал звук вон в той стороне. Такой звук издает еда.

– Это теперь не еда для тебя. Запомни. Ты мой Второй, и ты будешь питаться самой лучшей едой, а не этой дрянью.

– Самой лучшей? И где же она? Я ее хочу.

– Вот же прорва ненасытная… Потерпи немного, и все у тебя будет.

Второй, резко остановившись, уверенно заявил:

– Туда не надо идти. Там не бывает вкусной еды. Там никакой еды не бывает. И там все чешется. Зачем идти туда, где все чешется и нет еды? Пойдем в другое место.