Марк Моррис - Бухта мертвых

А затем девушка сказала надломленным, плачущим голосом, настолько наполненным ужасом, что он не был громче хриплого шепота:

— О Боже, нет… пожалуйста, нет…

В следующую секунду начались настоящие вопли. Пронзительные и пугающие крики невообразимой, нестерпимой муки. Рис отшатнулся, зажмурившись и зажав уши, инстинктивно пытаясь приглушить невыносимые крики с другой стороны двери.

Гвен закричала:

— Нет! — и набросилась на бак, так, как будто это был ее противник, снова и снова ударяя по нему. Ее лицо было мокрым от слез, зубы оскалены, взгляд яростен. Затем она почувствовала прикосновение руки к своей ладони и рванулась, не заметив Риса у себя под носом. Его лицо побелело, как штукатурка и осунулось от шока, взгляд стал отсутствующим.

— Хватит, любимая, — тихо сказал он. — Хватит, все закончилось.

Она смотрела на него с отчаянием и неверием, а затем упала ему на руки, содрогаясь и рыдая. Она, конечно же, много раз видела смерть раньше, Но случившееся было мгновенным и диким, и наполнено такими ужасом и мукой, что это снова заставило ее вспомнить, как погибли Тош и Оуэн. Подумать о том, как жизнь Тош иссякла прямо на ее глазах, и какой совершенно бесполезной чувствовала она себя, не имея возможности сделать хоть что-то, чтобы предотвратить это.

Крики окончательно прекратились и все, что Гвен и Рис слышали теперь из здания, были звуки насыщения и идиотский рев зомби.

Дверь хлопала, открываясь и закрываясь о бак. Гнилые, похожие на червей пальцы извивались и корчились в отверстии. Увидев их, Гвен оскалила зубы, зарычала, вырываясь из объятий Риса, и бросилась к двери. Она захлопнула ее, как гильотину, отрезав дюжину или около того пальцев зомби, которые застучали об землю, как чипсы, оброненные пьяным в субботу ночью. Эта победа не имела смысла. Существа внутри не чувствовали ни боли, ни страха. Она развернулась — и ее взгляд упал на костлявого старика, сидящего на корточках в углу двора, пытаясь раствориться в темноте. Внезапный гнев переполнил ее, и она пошла через двор, вынимая пистолет, глухая к попыткам Риса утихомирить ее.

Она подошла прямо к человеку и направила пистолет прямо ему в лицо. Он заскулил, заслоняясь руками, как ненадежным щитом.

— Это ты убил этих людей, — пробормотала она тихим срывающимся голосом, полным отвращения. — Это из-за тебя они умерли в муках. А теперь я вышибу тебе мозги.

— Пожалуйста, — прошептал человек, — пожалуйста.

— Гвен, — сказал Рис спокойно, — опусти пистолет. Ты ведь на самом деле не хочешь это делать. Ты никогда не простишь себе, если сейчас нажмешь на курок.

— О, я на самом деле хочу это сделать, — ответила Гвен. — Поверь мне, я действительно хочу это сделать.

Прошло пять секунд. Она опустила пистолет.

— Но я не буду это делать, — сказала она. — Потому что ты не стоишь той муки, которую испытает Рис, пытаясь ужиться с женщиной, способной хладнокровно застрелить кого бы то ни было.

Она содрогнулась, как будто сбрасывая с себя что-то холодное и липкое, а затем сказала:

— Идем, Рис.

Он кивнул, обнял ее за плечи, и они пошли к отверстию в стене.

Позади них захныкал старик:

— А что будет со мной?

Гвен готова была сказать грубость, но Рис остановил ее движением руки. Он вернулся к старику.

— На твоем месте, приятель, — сказал он язвительно, — я бы нашел какое-нибудь укрытие и молился бы, чтобы меня не унюхали. Не могу сказать: «Желаю удачи», потому, что я ее тебе не желаю.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел прочь.

Джек рывком сел, с криком, застывшим на губах, и сразу начал жадно вдыхать воздух, чтобы наполнить легкие и кровь кислородом.

Он все еще не понимал по-настоящему физиологической механики своего состояния. Что в действительности происходит, когда его только что поврежденное тело находится в стазисе, пока время, текущее вокруг него, возвращается вспять, исцеляя раны, исправляя сломанные кости?

Затем он осознал, что у него болит горло — действительно обжигающе болит — и голова тоже. Этого не должно было быть. Он поднес руку к горлу и обнаружил несколько покрытых струпьями углублений и очень болезненный синяк. Джек вскрикнул, когда его пальцы коснулись чувствительных участков, затем снова лег, чувствуя головокружение. Он сразу понял, что случилось. Он не умер. Зомби повредил ему горло, и он потерял немного крови, но ранения не были смертельными. Короче говоря, Джек просто поскользнулся, упал и ударился головой.

«Какой конфуз, — подумал Джек. — И как некстати». Иногда лучше было умереть, чем остаться в живых. По крайней мере, когда он умирал, сила времени делала свое дело, обновляя его, ни оставляя ни ран, ни царапин, ни боли. Но рана остается раной. Потребуется время, чтобы ее вылечить. Кроме того, она чертовски болит.

Внезапно осознав, что весь мокрый и липкий, Джек увидел, что вся его рубашка спереди пропиталась уже высохшей кровью. Он скривился.

— Фу, гадость, — сказал он.

Он огляделся, морщась от пульсирующей боли в голове. Он снова был в хабе и лежал на столе в комнате для вскрытий. Дом, милый дом. Джек задумался над тем, как долго был без сознания.

В следующую секунду он вскочил на ноги, инстинктивно хватаясь за пистолет, потому что услышал чей-то крик.

Кричала женщина. Гвен? Преодолевая боль в ранах, так же как ему приходилось делать это раньше во многих других случаях, он побежал по ступенькам в центральную часть хаба, охватывая взглядом порталы и переходы, рабочие столы с мерцающими компьютерными экранами и стеклянными поверхностями, металлическую башню в центре хаба, по которой все время текла вода. Там никого не было. По крайней мере, он никого не заметил. Крик был короткий, но пронзительный и полный боли.

— Гвен? — закричал он и его голос эхом отразился от кирпичных стен. — Янто?

— Я здесь, Джек, — крикнул Янто откуда-то снизу. Его голос звучал напряженно.

— Где?

— В конференц-зале.

Конференц-зал находился в глубине хаба, в конце коридора, свернутого в широкий трубопровод, который, как подозревал Джек из-за слабого, но постоянного запаха в нем, когда-то был главной канализационной трубой Кардиффа. Он быстро бежал по нему, слыша, как звенят его шаги в железном переходе. Он побежал еще быстрее, когда снизу донесся еще один крик. Что, ко всем чертям, там делает Янто? Пытает кого-то?

Он понял это, когда ворвался в комнату с пистолетом наизготовку. Янто в нарукавниках и хирургических перчатках, испачканных кровью, неодобрительно посмотрел на «Уэбли».

— Не думаю, что тебе понадобится это.

Сара Томас, спасенная ими беременная женщина, лежала на матрасе, постеленном на длинном, покрытом стеклом столе в конференц-зале. Под ее голову и спину были подложены подушки, так, чтобы она полусидела. Ее волосы промокли от пота, а красное лицо было искажено болью. Джек посмотрел вниз и увидел, что она на поздней стадии родов. Матрас был залит кровью, и он мог видеть верхушку головки ребенка.