Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

– С золотым обрезом. Кто-то еще хочет, чтобы я представился? – Скинхед оглядел палатку. Все молчали.

Вдруг поднялся еще один мужик – ростом с Убера, смугловатый, крепкий, битый жизнью. Нос с горбинкой, шрам на крупной челюсти. Виски с сединой, а взгляд без страха. «Так, – подумал Убер. – Этот будет посерьезней».

– Я не против, – сказал мужик.

Убер некоторое время смотрел на него, затем кивнул.

– Ну, пошли выйдем. Поговорим.

– Визитками обменяемся? – Мужик усмехнулся.

«А нормальный чувак, похоже», – решил Убер.

– Ага. Деловой завтрак, все дела.

Соперники вышли на платформу. Мужик сбросил куртку, покрутил головой, встал в боксерскую стойку. Убер размял руки, попрыгал, похрустел суставами. «Развлекаться, так на всю катушку».

– Понеслась, – сказал Убер.

В этот раз пришлось попотеть. Мужик оказался крепким и опытным в драках. Весом и комплекцией противники были один в один, так что все решали боевые навыки и выносливость.

Обмен боксерскими ударами, затем Убер вышел на силовой прием, ударил мужика по бедру кулаком, после бросил через плечо. Мужик с грохотом обрушился вниз, на бетонный пол, словно мешок с картошкой. «Отлично вышло», – подумал Убер. Всегда бы так. Мужик застонал сквозь зубы. Потом уперся руками в пол, напрягся… Убер покачал головой:

– Все, мужик, мир. Я тебе втащил, ты мне втащил. Успокойся.

– Я тебя зарэжу. Зарэжу. – Он потянулся к поясу. «Ну вот, – огорчился Убер. – А так хорошо все начиналось». На поясе у мужика висел нож в ножнах. Убер видел коричневую лаковую рукоятку.

В последний момент мужик убрал руку, сжал ее в кулак. Убер кивнул. «Другое дело».

Мужик начал подниматься. Когда он встал, Убер коротко и резко всадил несколько ударов в солнечное, в челюсть, под ребра. «Всегда работай связками», – говорил учитель Убера по рукопашке, там, в Якутске. Сто тысяч лет назад.

Мужик задохнулся и упал.

Убер помог ему сесть. Достал из кармана самокрутку, сунул мужику в зубы. Вынул зажигалку, пластиковую, одноразовую. Покрутил в пальцах. «Надо хоть нормальной зажигалкой обзавестись когда-нибудь», – подумал Убер.

Помог мужику прикурить. Тот затянулся, закашлялся.

– Тьфу, черт, – сказал мужик. – Забористые.

– Дыши глубже, – посоветовал Убер. – Ну, как тут у вас? Только честно.

Местный вздохнул, вынул сигарету изо рта, выпустил синеватый дым. Облако поплыло над платформой. Мужик выплюнул кровь, потрогал пальцами челюсть и почти весело посмотрел на Убера:

– Честно? Полная жопа. Уходи отсюда, странник, пока можешь. Нам уже поздно.

«Интересное заявление». Убер помедлил.

– Несильно я тебя?

– Да не… нормально. Жить буду.

– А зовут тебя как, жилец?

Мужик покосился на него.

– Мамед.

– А полностью?

– Мамед Нуртумбеков.

Убер почесал затылок.

– Даг, что ли?

– Я хороший даг, – почему-то разозлился мужик. Глаза сверкнули. Опять потянулся к ножу. Убер покачал головой – не надо.

Мужик опустил руку. Хорошо. Убер кивнул.

– Ага-ага, хороший. Вас, когда отпиздишь, вы все хорошие.

– Круто ты берешь… – только и сказал Мамед.

– Обиделся? Зря. Ты вроде нормальный мужик, хоть и даг. Но если бы ты нож вытащил, я бы тебя убил. Сначала бы руки переломал, а потом убил на хуй. И на трупе попрыгал. И обоссал бы еще. Но вот видишь, как все хорошо сложилось. Красота просто. Люблю, знаешь, когда никого убивать не надо. У меня такие дни – наперечет.

– Мика, иди мыть руки, – позвала Нэнни.

Девочка подняла голову, затем опустила – волосы свесились и закрыли ей лицо. Нэнни вздохнула. Все опять начинается.

Они вернулись в палатку и позавтракали. Грибы оказались невесть что, суховатые и жесткие, но все же еда. А что будем есть вечером… Нэнни вздохнула. Придется опять ходить по станции, искать какой-нибудь работы. Руки опускаются. Вот так подумаешь об этом – и хочется лечь и никогда не вставать. «А тут еще эта малявка…»

– Ты опять не слушаешься? Да что ж такое, Мика? Мы же договорились.

Мика молчала. Она разложила свои игрушки: половинка пластиковой коровы, монетка с орлом с двумя головами, камешек с красноватым пятном – камешек звали Миша, он был потомственным сибирским медведем, и черное перо со слипшимися ворсинками. Нэнни вздохнула. «Ненавижу это перо».

– Мика! Ты не слушаешься!

Девочка подняла голову:

– Я вообще не понимаю, почему я должна слушаться.

Ну вот, упрямство пошло на второй круг. Следующим этапом будет молчание. И «э!» на все вопросы или указания.

И никакие уговоры не помогут.

– Тебе нужно повзрослеть, – сказала Нэнни с тяжелым вздохом.

– Зачем мне взрослеть?! Разве взрослые делают хоть что-то интересное? Они только устают и слушаются!

– Мика!

Мика вдруг подняла голову и побледнела. Нэнни увидела ее зрачки, расширившиеся до пределов радужки. Бесконечно глубокие.

«Опять», – подумала Нэнни. Положила ложку, вздохнула. Начала подниматься.

И тут пришел далекий протяжный крик. Словно огромное умирающее животное ворочалось где-то там, в глубине туннелей. Мика закрыла лицо руками, задрожала. Нэнни привстала…

– Мика?

Крик оборвался. Девочка открыла глаза. Нет, обошлось.

– Руки помой, – сказала Нэнни сухо. – Тебе полить?

Тут, у края, были полумрак, прохлада и тишина. Самокрутка тлела, стреляла искрами. Плохой табак, подумал Убер. С бревнами, как раньше говорили. Горький дым уплывал в темноту…

– Я бы не отказался от подробностей, – сказал Убер.

Они покурили с Мамедом, сидя у края платформы. За их спиной огнями блистал «Спятивший краб», шумели голоса, звучала даже какая-то самопальная музыка. Что-то вроде дудочки выводило простенькую танцевальную мелодию. Люди начали отплясывать, топая ногами. «Интересные пироги с котятами, – отметил Убер. – А ведь за нами из палатки никто так и не вышел».

Даже чтобы посмотреть на драку.

Нет желающих посмотреть, как бьют кого-то другого, не тебя? Нет, с этой станцией явно что-то не так. «И как сказал бы Седой, это не мое дело. – Убер сжал зубы. – Надеюсь, у пацанов там все нормально».

Мамед помедлил.

– Что здесь, на станции, такого страшного? А? – спросил Убер. – И почему мне лучше валить отсюда как можно быстрее?

Мамед молчал. Хмурый, полуседой, усталый.

– Что вы тут скрываете? Я слышал крик.

Мамед дернулся. Убер кивнул. «Так я и думал».

– Ну же, колись. – Скинхед прищурился. – Кто это кричит?

– Не знаю, – сказал Мамед.

– Так. – Убер помедлил. Что Дуралейкин там, в ВШ, что этот Мамед здесь – никто не хотел говорить об этих криках. – Хорошо. Не хочешь рассказывать, не надо. Боишься?

Мамед дернулся. Вспыхнул, опять потянулся к ножу. Убер снова посмотрел ему в глаза – рука остановилась. «Да что у них за мания, сразу за нож хвататься? Менталитет, бля».