Шимун Врочек - Метро 2035: Питер [cпециальное издание] [litres]

«Не нравится мне вон тот кустик», подумал Иван. Совсем не нравится. Или перестраховываюсь? Тяжесть в затылке стала невыносимой. Ну же… решайся.

Иван вскочил. Резкими жестами показал: вперед, вперед, бегом!

Убер кивнул и побежал. Миша обернулся, посмотрел на Ивана – даже его противогаз выглядел виноватым. Вперед, показал Иван, бегом. Потом будем разбираться. Бегом!

Миша наконец понял. Вскочил и побежал за скинхедом. Мандела пристроился за ними. Иван подождал Седого и побежал синхронно с ним.

Опять движение. Иван повернул голову. Чертовы окуляры, сужают поле зрения.

На мгновение ему показалось, что гигантская, несоразмерная с окружающими зданиями фигура идет в тумане. Медленно, почти плывет… как во сне.

Дальше он уже бежал. Дыхание хрипело в фильтре.

Достигнув угла здания, Убер повернулся – дальше куда? Иван на мгновение прикрыл глаза, вспоминая схему. Так, туда жилые корпуса, сюда медблок… вон туда третий блок РБМК. «Третий блок», – сказал тогда Энигма.

Будем надеяться, что старый диггер еще не совсем впал в маразм.

– Туда. – Иван показал рукой.

Они побежали. Давление на затылок сначала чуть ослабло, затем стало еще сильнее. «Да что за черт?!»

Сапоги и ботинки гулко стучали по серому асфальту. И, черт возьми, скоро совсем рассветет.

– Быстрее!

Иван наконец увидел вход в корпус третьего блока. Огромное серое здание, символ атома на фасаде. Слева от входа – каменный бассейн, оттуда торчат гранитные блоки, как обломанные зубы, и приближаться к ним ну никак не хочется.

Металлические двери. С уцелевшими стеклами, что интересно. Кое-где стекла заменены досками и фанерой.

Высоченная труба, уходящая верхушкой в туман. На ней полосы – бордовые и серые.

Дыхание в противогазе стало натужным.

Окуляры запотели. Сквозь затуманенное стекло Иван видел качающуюся серую землю, далекий бассейн, гранитный парапет. Чертов бассейн щербато улыбается.

Вдалеке виднелись размытые силуэты толстых труб, похожих на короткие лапы гигантского животного. Из-за тумана казалось, что серый слон стоит над ЛАЭС, а туловище и голова его спрятались в низких облаках.

– Быстрее! – давление на затылок стало невыносимым.

Словно палец, упершийся туда, с бешеной силой и упорством толкал Ивана вперед. Подальше от того, кто шел за ними в сырой пелене.

Или наоборот, к тому, что ждало их в третьем блоке ЛАЭС?

Позади он слышал тяжелую поступь. Седой начал тревожно озираться, словно тоже что-то почувствовал.

Неудивительно.

Иван прибавил ходу. Кто бы их ни преследовал, он был уже совсем близко.

Тот серый человек?

Топая сапогами, они взбежали по ступеням.

Иван рванул дверь на себя. Закрыто! Черт, он бросился к следующей. Убер с размаху ударил ногой – дверь сотряслась, но выдержала. Звякнуло треснувшее стекло.

Седой присел на колено и приставил свой недокалаш – «сайгу» к плечу.

Убер ударил еще. Бух!

Но должен же быть вход?! Зар-раза. Н-на! Иван прикладом выбил стекло, просунул руку. Постарался нащупать замок. Ни фига. Да где же ты там?! Пальцы наткнулись на что-то округлое и холодное, переходящее в другое округлое и холодное. Цепь, не сразу сообразил Иван.

Кузнецов вдруг подбежал и забарабанил по двери. Грохот.

– Помогите! – закричал он. Из-за противогаза звук получался «Пагите!». – Пагите!

«Что он делает?»

Уберфюрер повернулся. Показал за плечо Ивана и потом себе на глаза. «Вижу цель». Иван кивнул.

Кажется, все. Отбегались на сегодня. Он поднял автомат к плечу, поставил предохранитель на одиночные. Вгляделся. Вдалеке мелькнула тень – быстро. Исчезла. Где же ты, сукин сын? Покажись.

Внезапно загремела цепь, бам – дверь распахнулась. Иван мгновенно развернулся туда. Обошли, сволочи…

– Сюда! – крикнули из двери. – Быстрее! Ну же!

– Мы из Кронштадта, – сказал Убер. Иван покачал головой – опять какая-то непонятная шутка.

– Добро пожаловать, – глухо сказал старик. Противогаза на нем не было, только небольшой белый респиратор. С одной стороны респиратор был отстегнут и висел на одной лямке. – Я вас уже давно жду.

Иван поднял брови.

– Нас? – Он оглянулся. Мандела, Убер, Кузнецов, Седой. Сам Иван. Действительно. А кого еще старикану ждать, как не нас…

– Ну, если нас, то мы пришли.

Старик кивнул. Провел их в комнату в глубине здания, отделанную светлым металлом. Еще не открыв следующую дверь, Иван понял, что там будет – и не ошибся. Душевая – огромная, каких он никогда не видел. Голоса диггеров отражались от кафеля, покрывающего стены – бледно-желтого, впечатанного в серую штукатурку. Гулкое мокрое эхо. Старик показал, как включать воду – из ржавых сифонов хлынула бледными струйками вода… теплая, почти горячая. Иван встал под душ прямо в противогазе. Оглушительно забарабанили капли по голове, плечам, спине. Окуляры стали мокрыми.

Диггеры вставали под струи душевых.

Вода лилась, смывая с них радиоактивную пыль.

Санобработка. Иван вспомнил, как сидел с Катей в палатке на «Василеостровской». Сто лет назад это было, не меньше.

Хлюпая резиной и капая водой, прошли в тамбур, затем в раздевалку – по стенам здесь находились железные шкафчики, выкрашенные в зелено-серый цвет. Один из шкафчиков был раскрыт, там висело старое полотенце.

– Можете снять противогазы. – Старик прокашлялся. – Здесь стерильно.

Иван посмотрел на старика.

– Кто вы?

– Бахметьев моя фамилия. Федор Бахметьев. Я, если хотите… – На лице у него появилась странная, словно мышцы за долгие годы отвыкли, улыбка. Но вполне искренняя. – Я – водитель реактора.

До Катастрофы Федор Бахметьев работал на станции ведущим инженером управления, ВИУРом, ответственным за загрузку и эксплуатацию активной зоны реактора. В день Катастрофы вернулся в зал над активной зоной, потому что забыл там ключи от дома – Ирония судьбы, верно? – сказал Федор, и, когда автоматические системы защиты станции сработали, инженер оказался взаперти. «Со всяким могло случиться, – сказал Федор. – Мне вот повезло».

Сначала, когда двери начали закрываться, он решил, что это конец.

А вышло, что самое начало.

– Не буду рассказывать, как мне жилось, – сказал Федор. – Это долго и не слишком увлекательно… Главное – выжил.

– Раньше на ЛАЭС тоже приходили люди, – пояснил Федор. – Но жили недолго, сами понимаете. К ним нельзя было приближаться – такие дозы радиации у каждого, жутко просто. Однажды забрела беременная женщина… – Старик потер лоб, словно воспоминание было не из легких. – Марина. Я похоронил их за станцией – ее и младенца. – Он помолчал. – Простите.

Диггеры переглянулись. Что тут скажешь? «Все истории разные – и все очень похожи». Катастрофа безжалостна.