Сергей Вольнов - Зона Посещения. «Никогда не сдаваться!..» [litres]

Сразу стало абсолютно неважно, какая под ногами трава и есть ли она вообще. Впереди возвышалась стена. Нет, не так.

СТЕНА.

Между ней и лесом вправо и влево тянулась полоса ровной открытой земли, покрытой травой, прямо-таки газон, и, шагая по нему, очень удобно и беспроблемно приблизиться вплотную.

Что странник и совершил, не колеблясь ни мгновения – устремился к серому, перегородившему дальнейший путь барьеру…

Он стоял, запрокинув голову к небу, и смотрел вверх.

Стена возвышалась настолько, что могло показаться – кромкой она дотягивается до облачного покрова. Это впечатление гарантированно могло возникнуть, если подобраться вплотную и, подняв лицо, направить взгляд вдоль поверхности.

Именно это он и сделал, приблизившись к подножию стены впритык. Ему привиделось: тёмные сгустки облаков наплывали на кромку, однако не пересекали её, а как бы сворачивали и двигались уже вдоль. Словно вздымающийся барьер перегораживал не только территорию на земле. Атмосферу, воздушное пространство тоже. И выше воздуха…

В комнате царил полумрак. Сдвинутые плотные шторы не пропускали свет снаружи, но на столе горела забытая, не выключенная перед уходом настольная лампа.

Этот компьютерный стол со спящим сейчас проекционным дисплеем, а также шестиуровневая стойка мощного «железа» сетевого терминала в дальнем от входа углу, удобным, хотя и несколько перекошенным от долгого употребления «вертящимся» креслом с подлокотниками, заваленной смятыми простынями и пледами узкой кроватью под стенкой напротив окна, шкафом-купе слева от дверного проёма, тёмными непроницаемыми шторами и покрытой слоем пыли в палец толщиной древней «бабушкиной» плоской люстрой под потолком составляли весь интерьер помещения.

Более мелкие детали, вроде ViR-шлема, жестовой клавиатуры-мыши, пустых немытых стаканов, разбросанных где ни попадя пустых же пластиковых бутылок, пары истоптанных вусмерть тапочек на полу, плетённого из тряпок коврика там же и большой, как альбом, раскрытой книги, почему-то обложкой вверх валяющейся на пороге входной двери, дополняли картину комнатного мира.

Никого живого внутри не было…

И вдруг в опустевшей комнате появился человек!!!

Одномоментно, как в кино, где один кадр сразу сменяется другим. Вот никого живого на экране не было, а вот уже есть.

Прямо рядом с креслом, за спинку которого мог бы ухватиться при желании, чтобы не упасть.

Мужчина наружности, совершенно не сочетающейся с этим жильём. В рваной грязной одежде, местами окровавленной, оплетённый военизированной амуницией, с подсумками и длинным ножом в чехле, с потемневшим от ветра и солнца лицом, сейчас искаженным яростью или болью…

Появившись, он подпрыгнул, развернулся на сто восемьдесят градусов, через мгновение снова развернулся, уже на девяносто, и ещё раз. Глаза его расширились настолько, что размером сделались чуть ли не в половину лица, обезумевший взгляд пожирал комнату…

– Су-у-ука, она меня всё-таки выпустила!!!

Неистовый крик целиком наполнил небольшую комнату, чуть ли не осязаемо ударился о стены, мебель, пол и потолок. И ещё раз…

– Я же не хоте-е-ел!!!

Извергнув остервенелые вопли изо всех сил, человек стиснул кулаки, вскинул руки и затряс ими, но через несколько секунд вынужденно ухватился за кресло. Едва не упал. Шатаясь, восстановил равновесие и ринулся к открытой двери. Без криков, но с надрывным стоном.

Перепрыгнул через книгу на пороге и, гремя тяжёлыми рифлёными подошвами, забегал по квартире, повсюду заглядывая и подсвечивая выхваченным из кармана фонариком, будто его снедала жажда что-то увидеть, разыскать.

Все окна скрывались за чёрными шторами – что за ними, неизвестно. Квартира была немалого метража и с высокими потолками, трёхкомнатной, но обитаемой выглядела только одна комната – та самая, где мужчина вдруг появился, в буквальном смысле возникнув из ниоткуда. Ещё признаками использования обладали кухня, туалет и ванная. Длинный коридор связывал все помещения, и в его дальнем торце – дверь. Выходная. За нею должен открыться внешний мир…

Мужчина постоял в коридоре, обессиленно опустив руки, сгорбившись, смотря на круг света от фонаря, в котором просматривался выход наружу. Висящая цепочка и три дверных замка, которые надо просто открыть, распахнуть створку и выйти.

– Свет в конце туннеля… – прошептал мужчина.

Развернулся. Волоча ноги, как старик, побрёл в комнату с компьютерным терминалом.

– Узнаю эту комнату… – произнёс он громче, стоя на пороге.

Опустил взгляд и посмотрел на книгу, валяющуюся под ногами. Подсветил фонариком. «Атлас мира» – значилось на обложке. Похоже, кто-то, бросивший объёмистый том перед уходом, знакомился с географическими картами…

– Исполнившееся истинное желание, – отчётливо, почти нормальным голосом сказал человек, глядя на раскрытый альбом с картами. – Опустел газон перед стеной, я покинул Зону, ушёл в безграничную вселенную за пределами.

Не поднимая взгляда и продолжая смотреть на атлас мира сверху, как звезда на планету, он помолчал и снова прошептал:

– Всё, твоей безграничности конец, здесь будет сплошная…

Не договорив, человек снова застонал, поднял полный боли взгляд, обвёл им комнату и остановил на терминале, высящемся в дальнем углу…

«…Хитроумно высчитали начальнички!

Значит, Пограничник создаёт границу реально, а не перемещается к какой-то уже существующей линии. Натренировав разум, он и сотворил. То, чего во вселенной не было, но стало. Стена и встала! А если осуществилась в реале внешняя граница, то и внутри всё реализуется… Вдобавок страж, совестливый такой, неизбежно должен был сотворить меня, противовес, а я уже, по расчётам начальничков, протащу через границу тех, кого НЕЛЬЗЯ пропускать. Антипограничник же, и с превеликой радостью допущу нарушения, проведу нелегалов, пропущу контрабанду, которую тащат носители, даже не подозревая, чем их загрузили и для чего.

Только начальнички просчитались со мной. Считали, считали, да недосчитали. Я должен прикрывать спину Пограничнику, иначе меня не станет. Пропускать и нарушать правила – это хорошо, это свобода. Это моё! Но отбирать свободу у других, порабощать, захватывать и навязывать свои порядки… Э, нет! Точно не моё.

Ведь я же как бы совесть духа границы. Мне положено разобраться, что к чему, где зёрна, а где плевелы, и отделить. Раз-гра-ни-чить.

Мы, пограничные, сны подсматривали, потому осознали, кто нам снился, когда с ними встретились наяву. Узнали обоих – и того, кто играл как бешеный, проходя сеттинг за сеттингом в поиске ключа от выхода, и того, кто по этой Суперзоне метался, искал край.