Владимир Сударев - Президент

— За ноу-хау платить будешь? — улыбаясь, спросил Сергей, театрально нахмурив брови.

7

— Борис Григорьевич, надеюсь, вы ознакомились с докладом Савчука?

В большом кабинете находились двое мужчин, одетых в цивильные костюмы. Несмотря на это, чувствовалась в них военная выправка. И хозяин кабинета, и гость, уже достигли пятидесятилетнего возраста, но выглядели несколько моложе своих лет. Годы выдавала ранняя седина одного, и блестящая лысина другого собеседника. Мужчины сидели возле большого двухтумбового стола, этакого монстра канцелярского дела, на стене, за их спиной висели два портрета.

— Раечка, принеси нам, пожалуйста, кофейку, — нажав кнопку селектора, произнёс хозяин кабинета. Седой, кареглазый мужчина, среднего роста с острым, гладко выбритым подбородком, выглядел в этом кабинете внушительно, несмотря на поджарое тело. Именно ему и был адресован вопрос более крупного мужчины, обладавшего приличных размеров лысиной, и, бледным на загорелой коже щеки, шрамом в виде латинской буквы V.

Через минуту в кабинет впорхнула юная секретарша в черной юбке выше колен и белой блузке, под которой угадывались упругие груди. В руках она несла разнос с приборами и, парящую турку с кофе.

— Раечка, меня не для кого нет, — объявил Борис Григорьевич, когда девушка поставила разнос между ним и его гостем.

Секретарша, молча кивнула головой и удалилась, звонко цокая каблучками по дубовому паркету.

— Однако, любишь ты молодых и длинноногих секретарш, — усмехнулся гость, беря двумя пальцами, миниатюрную чашку и налил в неё кофе. Он сидел в полуметре от хозяина кабинета, по той причине, что разговор предстоял серьёзный.

— Красота должна радовать, — ответил Борис Григорьевич.

Отпив пару глотков обжигающего кофе, Борис Григорьевич медленно заговорил:

— Не вижу особых причин для нашего беспокойства. Ну, появился очередной шарлатан, что из этого. Не понимаю, почему им заинтересовались ваши коллеги Степан Фёдорович.

— Дело не столько в нём, хотя это мне неизвестно. В регионе сложилась странная тенденция, на треть сократилось количество преступлений…

— Так это же здорово, — перебил собеседника Борис Григорьевич, отставив, пустую чашку на разнос.

— Это ещё далеко не весь букет, — нахмурившись, продолжил Степан Фёдорович, — людям президента не удалось в этом году сбить цены на продовольственную пшеницу.

— А по сводкам в регионе получили приличный урожай… — задумчиво произнёс хозяин кабинета, — или я не прав?

— Да, урожай больше чем хороший, — кивнул Степан Фёдорович, — но зерно поступает ровно в том объёме, который обеспечивает стабильно сложившуюся цену. Едва они пытаются снизить её хоть на рубль, поставки прекращаются. Должен заметить, что поставки из региона стоят процентов на сорок больше, чем зерно, отпускаемое для внутреннего потребления.

— Вы хотите сказать, что кто-то координирует действия крестьян? — Борис Григорьевич, озадачено посмотрел на собеседника.

— Именно так и получается, причём никто не сознаётся в сговоре.

— Да… — протянул Борис Григорьевич и почесал свои седые кудри, — а не пробовали продать в регионе зерно по заниженным ценам?

— Попробовали, — грустно усмехнулся Степан Фёдорович, — понесли колоссальные убытки, сотни тонн пшеницы исчезли, словно их и не было в природе, не повлияв на уровень цен ни на копейку.

— Интересный фортель, — Борис Григорьевич, вновь взял в руки листки доклада и начал перечитывать их, — задали вы задачку.

За время чтения, он дважды вызывал секретаршу. Она приносила горячий кофе, словно кофеварка не переставала работать. Гость и хозяин, пили кофе, курили, но сохраняли молчание.

— Так вы считаете, что за всем этим стоит шаман? — спросил Борис Григорьевич, отложив листки доклада.

— Признаюсь, считаю, хотя сам не могу до конца в это поверить, — кивнул Степан Фёдорович.

— А, устранить, его не пробовали?

— Делали попытки, потеряли восемь спецов, а не смогли добраться даже до райцентра. У меня создалось впечатление, что шамана охраняет вся организованная преступность региона, а может, и более могучие силы.

Степан Фёдорович мотнул головой в сторону одного из портретов.

— Не думаю, что президент способен на подобные игры, кроме всего прочего, ему это самому не понравится, — Борис Григорьевич постучал ладонью по листкам доклада.

— Кроме всего прочего в регионе появились адепты новой веры, вернее сказать старой ещё дохристианской.

— А это к чему? — удивился Борис Григорьевич, — зачем им возрождать идолопоклонство?

— Не знаю, — пожал плечами Степан Фёдорович, — а то, что я не могу объяснить, тревожит меня ещё больше, чем понятное.

— Может быть, это зашевелились коммунисты?

— Маловероятно, — Степан Фёдорович потушил в пепельнице очередную сигарету и потянулся за следующей.

— Среди коммунистов много наших людей, они бы сразу сообщили о готовящихся акциях.

— Фёдорыч, прекращай смолить, — попросил Борис Григорьевич, — кондиционер не справляется.

— А доклад Савчука требуется немедленно подать наверх, — добавил он, посмотрев в окно.

За окном стояла зима, на подоконнике, важно прохаживались взъерошенные голуби и с интересом поглядывали в тёмные окна кабинета.

— Ох, знал бы ты Фёдорыч, как мне не охота идти к президенту на доклад.

— Я же к тебе хожу, — усмехнулся гость.

— Ты, другое дело. Мы с тобой даже училище одно заканчивали. Ты, по-моему, на год позже меня, но разве это что-то меняет?

— Как будто сам не видишь, — съязвил Степан Фёдорович, — ты генерал-лейтенант, я полковник, и генеральские погоны мне уже не светят.

8

Другой кабинет, другие люди. На столе знакомый доклад.

— И что вы предложите? — спросил моложавый мужчина, занимающий центральное место за т-образным столом.

В нетерпении мужчина постукивал костяшкой пальца по столешнице. Его короткие чёрные волосы были тщательно причёсаны в косой пробор. Гладко выбритое лицо можно было назвать красивым, если бы не слишком тонкий нос. Взгляд серых глаз, из-под тонких бровей, изучал всех сидевших за столом мужчин.

— Но ведь ничего ещё не случилось, — заметил молодой, розовощёкий, мужчина с кудрявыми, огненно-рыжими волосами.

— Правильно замечено, ещё не случилось ничего необратимого, но если сейчас регион диктует свои цены на продовольствие, то, что последует за этим шагом? — в разговор вступил генерал, столь толстый, что едва помещался на предназначенном для него стуле.

— Мы всегда можем сделать там вторую Чечню, — заявил, рядом сидящий генерал, являвшийся полной противоположностью первого, — два, три теракта в Москве, соболезнование погибшим, и, для обеспечения безопасности страны, ввести в регион внутренние войска.