Владимир Сударев - Президент

Напряжение не отпускало, сон не шёл. Мысли крутились вокруг пресловутого Шамана. Затем, вообще не к ночи, вспомнилось первое, после школы ГРУ, задание.

Тогда из всей группы они остались втроем. Шальная ракета американцев и из всего взвода остались лишь они, стоявшие той злополучной ночью в секрете. А утром появились албанцы. До обеда они продержались, прячась в развороченном взрывом блиндаже. Вовремя подоспели сербы, их колонна проходила в километре от места боя, и, командир сербского патруля, решил посмотреть, что за шум идёт от расположения российских миротворцев. Оставив человек двадцать под холмом, албанцы ушли в зелёнку. Её и двух парней доставили в полевой госпиталь под Белградом, где было, не менее опасно, чем в Косово. Сначала её вообще приняли за мужчину, и, наскоро обработав рану на голове, положили в общую палату. Впрочем, сама она находилась в состоянии близком к шоку, всё окружающее представлялось кошмарным сном. Лишь к вечеру, когда нянечка принялась влажной марлей оттирать её лицо, сербы поняли что она женщина. Командир сербского патруля, доложил о них по команде, но БТР, посланный за ними, опоздал всего на час. Американская бомба сравняла госпиталь с землёй. Она вновь только благодаря чуду, осталась живой. Сердобольная нянечка пригласила её к себе домой помыться. Так как ранение было поверхностным, врач отпустил бой-Бабу, так её прозвали сербы, с женщиной.

В общем, когда через год она пересекла границу с Россией по поддельному паспорту и явилась в контору, её считали погибшей, а она, в свою очередь, уверяла дознавателя, что провела всё это время, валяясь по сербским госпиталям без памяти. Лишь немногие люди, из сербского сопротивления, знали, что бой-Баба русская. Используя свои знания, полученные в школе ГРУ, Рая успешно руководила небольшим, но хорошо вооруженным отрядом сербов. Действуя на границе с Косово, они в меру своих сил пытались сопротивляться. Потом было предательство. Спастись удалось только ей. Приготовившись, подороже продать свою жизнь, Рая залегла у подножия крутого утёса. Албанцы не торопились идти на приступ, зная её меткость. Они ожидали американские вертолёты. Время от времени долину сотрясал выстрел из СВДухи и неосторожно высунувшийся албанец подал убитым.

— Дочь моя, хватит убивать, — шепот из-за спины заставил Раю развернуться на месте и вытащить гранату.

Возле самой скалы, сидел на корточках православный монах.

— Бросай оружие и пошли, ты должна жить, — поманил её монах.

— Но, как мы уйдём? — грустно улыбнулась Рая, она уже смирилась со скорой смертью, — вы уходите батюшка, я вас постараюсь прикрыть.

— Ты не поняла меня, — ласково посмотрел на неё монах, — мы можем уйти вместе, сзади меня находится потайной ход.

Только разглядев за спиной монаха тёмный лаз, Рая поверила.

— Хорошо, иди первым, я заминирую выход, — согласилась она.

Быстро установив растяжку, Рая на четвереньках, потому что обе её ноги были посечены осколками гранаты и сознание она не теряла только благодаря уколу парамедола, поползла за монахом. Прежде чем ход расширился, и она смогла встать, опираясь на свою винтовку как на костыль, её колени были разодраны в кровь об острые камни. Маленький фонарик, укреплённый на плече монаха, едва освещал путь. Наконец они выбрались в искусственный тоннель. Он был узковат, но зато можно было идти во весь рост. Путь неуклонно поднимался. Сзади раздалось несколько взрывов, но по спокойствию монаха Рая поняла, опасности нет. Монах прибавил шаг. Рая, несмотря на кровь, отмечающую её каждый шаг, не отставала. Тоннель вывел в настоящий лабиринт коридоров, но довольно быстро монах остановился перед внушительной деревянной дверью. Едва переступив порог, Рая упала, потеряв сознание.

Она не видела, как монах дошел до следующей двери, и, не обнаружив её за собой, вернулся. Встал перед ней на колени и перетянул своим поясом её ноги выше коленей. Не видела она и того, с каким почтением ухаживали за ней седые старцы, пока из соседнего монастыря, подземными ходами не пришли две монахини.

Находясь без сознания, она не видела и не слышала обыска, учинённого американцами в монастыре. Правда, искали не женщину, а мужчину. На вопрос американского командира о том, что делают монахини в стенах мужской обители, игумен, молча поднял край подола монашеского платья, в которое, её успели переодеть, и указал взглядом на кровавые колени.

— Эта святая женщина молилась за жизни православных сербов на косовом поле, — прошептала одна из монахинь, — мы совсем обессилили и нашли приют у наших братьев во Христе.

— Медицинская помощь нужна? — спросил американец, не в силах отвести взор от израненных ног. Раны от осколков смешались со следами от острых камней и не вызвали у американца какого либо подозрения, а смотреть на плечи монахини он не решился, будучи набожным человеком.

— Благодарим, не стоит себя утруждать, — ответила монахиня.

Только спустя сутки Рая открыла глаза и сначала не могла вспомнить, где оказалась. В последовавшие за этим событием дни, она быстро пошла на поправку, но большую часть времени молчала, соображая на тему, кто их предал, и что теперь предпринять.

Вечером, дня, когда она первый раз встала с кровати, в келью, где она находилась в компании монахини, пришёл игумен. Кивком головы, монах выслал из кельи монашку и присел на единственный в помещении стул. Рая сидела на кровати. Перед приходом игумена, она читала, свежую "Дейле морнинг", и отложила ее, увидев гостя.

Считая, что гость пришёл требовать объяснений, Рая напряглась.

— Не надо слов, — первым заговорил игумен, — я прекрасно осведомлён кто ты.

Монах говорил на чистом, без акцента свойственного сербам, русском языке. Рая склонила голову и вопросительно посмотрела.

— Ты бой-Баба, почему-то американцы считают тебя мужчиной и назначили двести тысяч долларов за помощь в твоей поимке. Знаю я так же, что ты русская. Согласен, немного мне известно, но всё же больше чем известно твоим врагам.

Монах на минуту замолчал, его взгляд казалось, видел Раю насквозь.

— Хочу тебя спросить, зачем ты взялась за оружие, ведь это не женское дело.

Рая отрицательно качнула головой, выражая своё несогласие.

— Я видела, как бомбы падают на безоружных людей, вся вина которых заключалась лишь в том, что они сербы и их предали не только братья славяне, но и собственное правительство. Наверное, есть правда в твоих словах, противоестественно, когда женщина берёт в руки оружие. Но должна заметить, я в отличие от врага, не стреляла в безоружных людей, кто бы они ни были, не уничтожала госпиталя и жилые дома.

Глаза Раи налились гневом, щёки покрылись румянцем, руки начали непроизвольно мять покрывало, на котором она сидела.