Владимир Сударев - Президент

— Мой второй номер, специалист по диверсиям, — гордо заявил Данила.

Капитан захлебнулся кашлем, пытаясь скрыть от Сергея своё удивление. Он отлично знал, что Данила всегда работал в одиночку, не доверяя взрывчатку никому.

— Отдай маскировочные комбинезоны Борису, а сами поедите с нами, — распорядился Сергей, — взрывчатки хватит?

— Взрывчатки хватит поднять на воздух пол деревни, если грамотно заложить, — заверил Данила, ища взглядом Бориса.

Капитан стоял с краю площадки и размышлял: "Не прошло и тридцати минут с момента получения сигнала о помощи, а колонна из трёх Уралов скрылась в снежной пыли. Причём, три джипа с разведчиками укатили минут десять назад. Неплохое время даже для боевого подразделения. Собрались, вооружились, разработали черновой план операции. Да они организованны гораздо лучше, чем многие войсковые части".

Майор Ащеулов был зол на всех и вся. За три дня операции потерять почти треть батальона, это что-то. Притом не на войне, а в самом сердце России. Он не одобрял поступков своих подчинённых, но хорошо понимал их состояние. Потерять своих друзей, тут поневоле начнёшь искать виновного в их гибели. Кроме всего прочего майор не мог понять этих сельчан, готовых сжечь себя вместе с амбарами, но не отдать пшеницу. Заняв под штаб здание конторы сельхозкооператива, майор оттуда руководил изъятием зерна. Правда, пока безуспешно, но в этом он не признавался даже себе. С улицы раздавались выстрелы, то затихая, то возобновляясь с новой силой в другом месте деревни. С зерносклада позвонил старший лейтенант Харатов и сообщил, что машины начали загружать при помощи механического погрузчика. Потому что местные электрики умудрились вывести из строя всё электрооборудование деревни, хотя об этом майор знал и без Харатова.

В кабинет вошёл начальник штаба.

— Андрей Степаныч, на данный момент мы потеряли ещё пятнадцать человек, столько же выбыло из строя из-за ранений различной тяжести, — доложил капитан Гормов.

— Р-р-р, — зарычал майор и с размаху ударил по крышке стола, от чего с него слетел телефон, жалобно тренькнув.

— Выгоняй из домов этих сраных колхозников, пускай сами грузят зерно, иначе до темна не управимся. А в темноте они могут запросто подпалить амбары, как в Зуевке.

— Слушаюсь, — капитан развернулся и выскочил за дверь, в приёмную, где сидел радист.

Майор встал из-за стола и начал расхаживать из угла в угол. Уже четыре часа как они вошли в деревню, а не смогли загрузить ни одной машины.

— Это просто задница, — прошептал майор.

Словно подтверждая его слова, где-то громыхнуло. Открыв дверь, он рыкнул связисту, сидевшему у рации, передавая, последний его приказ.

— Узнай в чем там дело.

Вернувшись в кабинет, он и без доклада услышал, что на окраине деревни завязался нешуточный бой. Гулко молотили крупнокалиберные пулемёты БТРов, оставленных на въезде в деревню. Раздалось ещё несколько взрывов и пулемёты замолчали.

В кабинет заглянул связист.

— Товарищ майор, со стороны шоссе на нас напали неизвестные, силами до полуроты.

— Свяжись с командирами рот, пускай, подкинут туда людей, — приказал Ащеулов, начав одевать бронежилет.

Когда он вернулся в приёмную, связист сообщил:

— Неизвестные, выбили взвод Харатова со складов и, похоже, собираются держать там оборону.

Майор побагровел и крикнул, не сдерживая гнев охвативший его:

— Соедини-ка меня с этим умником Харатовым.

Связист, пощёлкав переключателями, включил громкую связь, сказав, что говорит комбат.

— Харатов, ты что? Совсем охренел? Отступить перед мужичьём!

— Товарищ майор, — голос Харатова прерывали выстрелы автоматов, — это кто угодно, но не мужичьё. Скорее это спецназ.

— Ты сдрейфил, кому придёт в голову пустить против нас боевую часть?

— Товарищ майор, я не заметил у них никого со знаками отличия, но амуниция и вооружение у неизвестных, будь здоров. Я сам видел, как они из станкового гранатомёта подавили наши БТРы, прикрывавшие дорогу.

— Сколько их? — майор был в растерянности.

— Думаю не больше полусотни, точнее не сосчитать. Они грамотно передвигаются, не давая нам ни минуты покоя.

— Постарайся сдержать их продвижение к деревне, всем батальоном мы их выбьем.

Соединившись с другими взводами, Ащеулов дал им указание окружить неизвестных военных, засевших на зерноскладе деревни.

С новыми силами Омоновцы попытались выбить неизвестную группу со складов, однако, несмотря на численное превосходство, они не могли приблизиться к рубежу обороны. Бой продолжался более часу. Начало смеркаться, но омоновцы топтались на месте, не успевая оттаскивать раненых, а убитых используя как дополнительную защиту от плотного огня противника.

— К чёрту это зерно, самим бы унести ноги, устанавливайте миномёты и глушите. Если мы не выберемся из деревни до темна, то не выберемся вообще, — отдал команду майор.

Он, как и все остальные омоновцы, слишком увлёкся боем и не заметил приближения ещё одной группы людей с тыла. Заметить эту группу, было очень мудрено. Используя только ножи, люди в маскировочных комбинезонах, успели вырезать достаточно солдат, прежде чем их заметили. Только тогда в ход пошли автоматы. Развёрнутая позиция миномётов оказалась в руках противника. От удара в спину омоновцы ошалели. Пытаясь уйти в сторону деревни, чтобы использовать дома как рубеж обороны, они нарвались на минное поле. Взрывы растяжек, куски тел, падающие на белый снег, крики раненых, просящих помощи. Это было окончательное поражение батальона.

Через три часа после прибытия в деревню, Сергей и Борис сидели в кабинете управляющего сельхозкооперативом и беседовали с Готфридом Эриховичем.

— Я даже не знаю, как вас благодарить, — заговорил управляющий, — сами мы бы не смогли справиться с этой бедой.

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей, — улыбнулся Борис.

— Меня очень интересует, кто дал такой приказ, — задумчиво произнёс Сергей, разглядывая кабинет в неверных отблесках керосиновой лампы.

В кабинет вошёл Савва с пулемётом на плече.

— По-моему, командир этих гавнюков остался в живых, и даже несерьёзно ранен, — заявил он, присаживаясь возле стены, — я распорядился, чтобы ему сделали перевязку и доставили сюда.

— Ладно, это, в общем-то, пустяк, — вздохнул Сергей с озабоченным видом, — что будем делать с трупами омоновцев и оставшимися в живых? Сколько их осталось-то?

— Мёртвых похоронить, а живых выгнать, конечно, виновных в изнасиловании девочек надо наказать, но мы не палачи, — заявил Готфрид Эрихович, не особо задумываясь.

— Не пойдёт, — заявил Савва, — мёртвых никак нельзя хоронить поблизости от деревни, и живых нельзя отпускать, по крайней мере, прямо сейчас.