Макс Мах - Пилот ракетоносца [litres]

– Так точно!

– Отлично. Теперь еще один немаловажный момент. Все награждаемые уже находятся в гостинице. Вас подверстали буквально в последний момент по прямому приказу из секретариата государя-императора. В отличие от всех остальных награждаемых, вы, лейтенант, темная лошадка, поскольку мы не знаем планов его императорского величества относительно награды, которой вас собираются удостоить. Орден вы уже получили. Повышение в звании тоже. Назначение… Не думаю, что это может интересовать императора. Допускаю, что наградой будет само представление. Это высокая честь, как вы понимаете. В особенности для младшего лейтенанта.

– Так точно! – поддержал кавторанга Эрик. – Это высокая честь для меня.

– Скорее всего, его императорское величество просто хочет на вас посмотреть. Вы же знаменитость!

– Я знаменитость? – не поверил своим ушам Эрик. – Извините, господин капитан, но мне о моей особой славе ничего не известно.

– Серьезно? – поднял бровь кавторанг.

– Так точно!

– Ну, тогда смотрите, лейтенант, и не говорите потом, что не видели!

С этими словами Густафсон включил голографический проектор, и прямо перед Эриком возникла сцена, которую он себе хорошо представлял, потому что сам в ней участвовал. Только смотрел он тогда под другим углом. В пятнадцатиминутном фильме – виртуозный высокохудожественный монтаж реальных записей бортовой аппаратуры ракетоносца и смоделированных компьютером эпизодов – была представлена атака «Вымпела-7» на халифатский оборонительный ордер. Она начиналась с момента входа в астероидный пояс – несколько ситуаций, показанных крупным планом, и схема прохода с указанием скоростей и хронометража, – и заканчивалась пуском ракет по идущему в глубине вражеского ордера кораблю-матке «Хадж». Все факты, как заметил Эрик, были воспроизведены с высокой точностью, кроме одного. Вернее, двух. Фильм сопровождался отлично подобранной музыкой и лаконичными комментариями голоса за кадром, но ни в одном эпизоде не были названы имена членов экипажа – комментатор говорил о пилоте, навигаторе и командире – и не был назван сам ракетоносец. Просто тяжелый ракетоносец типа «Гефест» или, вообще, «ракетоносец», и всё. И второе. Последняя сцена была показана так, что у зрителя могло сложиться впечатление, что ракетоносец был уничтожен взрывом противоракеты или как минимум сильно им поврежден. При этом о прыжке в подпространство даже не упоминалось, как и о дальнейшей судьбе экипажа.

– Что это? – спросил Эрик, закончив просмотр.

– Да вот один умник из штаба эскадры… Уж не знаю, о чем он думал и чем… С этим другие разбираются… В общем, он это смонтировал через два дня после боя. Тогда ни музыки, ни комментариев еще не было, да и о судьбе вашего корабля широкая общественность ничего не знала. Умник исходил из предположения, что все вы погибли, как и другие два ракетоносца, прошедшие через пояс. Сделал фильм, наверное, из лучших побуждений, и слил в сеть. Мы вмешались примерно через двадцать часов. Сваяли вот это и потихоньку вытеснили первый вариант фильма на периферию сети.

– Это дошло до халифата? – спросил Эрик об очевидном.

– Да, лейтенант, – улыбнулся кавторанг. – У вас в досье написано, что вы умный, но самому в этом убедиться тоже приятно.

– Дошло, – добавил он через пару мгновений. – И вот тут мы подходим к той важной вещи, о которой я вам пока не сказал. Похоже, вас ищет их разведка. Мы засекли некую невразумительную активность. Какие-то косвенные запросы, случайные оговорки, наивные расспросы… Кто? Что? Пока не разобрались, но от греха подальше решили вас прикрыть. Есть официальный сайт Адмиралтейства, где «Вымпел-7» указан в общем списке потерь, и вы, лейтенант, уж простите, значитесь в том же списке. Позже мы это исправим, но пока вам лучше не высовываться. Император знает. Еще кое-кто знает, но широким массам знать, кто грохнул «Хадж», незачем. Вы пока поживете под другим именем. От императора вернетесь, вручим вам новый идентификатор и новый код связи. Сейчас мы просто блокируем ваш коммуникатор, но лучше его все-таки из эфира убрать насовсем.

Гостиница, в которой поселили Эрика, оказалась поистине роскошной, но при этом была полностью изолирована от внешнего мира. Высокие стены, охрана по периметру, блокирование средств связи и постоянно барражирующие в небе беспилотники. Похоже на тюрьму особо строгого режима, но все-таки отнюдь не тюрьма. Великолепно обставленный и обустроенный по последнему слову техники дом. Крытый и открытый бассейны, кабельное головидение. Теннисный корт, тир, биллиардная и бар. Еще были тенистый парк с прудом, спортивный комплекс и зал симуляторов. И это не считая, безукоризненного обслуживания, ресторана с обширным меню и много чего еще. И следует сказать, о существовании многих удобств и услуг Эрик попросту не знал, и соответственно, не мог оценить.

Все одиннадцать постояльцев жили в личных апартаментах класса люкс. Просторная спальня с примыкающей к ней ванной комнатой и гостиная. Стоит ли говорить, что подобную роскошь Эрик видел только в голофильмах. Он никогда не спал в такой кровати, не ел таких блюд и не плавал в таком бассейне. Ему ни разу в жизни не делали массаж. Его волосами не занимался мастер-куафер, не говоря уже о таких пустяках, как маникюр. Ну и такой формы он никогда не носил тоже. Даже его собственный Военный крест смотрелся на черном с золотым шитьем мундире совсем иначе, чем на скромном парадно-выходном кителе строевого офицера.

Попав в подобное место и наверняка зная, что второго такого случая судьба ему не предоставит, Эрик старался все посмотреть и все попробовать. Но, разумеется, он ни на мгновение не забывал про своих соседей по гостинице. Он был младше всех не только по возрасту, но и по воинскому званию и занимаемой должности: единственный младший лейтенант – пилот среди капитанов 1-го и 2-го ранга и двух контр-адмиралов, являвшихся все как один командирами тяжелых кораблей, соединений, баз или серьезных служб в структуре ВКС. В их присутствии он старался вести себя ровно. Спокойно и с достоинством. Не лебезить, не унижаться – тем более, что здесь действовал принцип «без чинов», – но и не хамить, что иногда случается с простыми парнями из-за страха прослыть подлизой. Но, прежде всего, Эрик опасался попасть впросак, оказаться в унижающем его достоинство положении. Поэтому, пробуя невиданные фрукты, пирожные и сыры, он старался делать это так, чтобы не ударить в грязь лицом. Не торопиться, не жадничать, не хватать и, разумеется, не показывать ни восхищения, ни разочарования. Ничего.