Николай Горцев - Точка Выбора

Оберполицмейстер закрыл за собой дверь, и единственным источником света в этом доме с заколоченными окнами осталась «керосинка» молодого. Дом был добротный, с толстыми несущими стенами, и прекрасно сохранился — хоть сейчас въезжай и живи. Однако привыкшие жить на широкую ногу князья не приспособились к новой жизни без крепостных, и за относительно недолгий срок растеряли всё своё богатство и вынуждены были разъехаться, кто по родственникам, кто за границу, а кто и по миру. И из большой семьи Епифанцевых в этом доме никто больше не жил. Да и продать его не удалось: измельчал нынче любой знатный род, все стали приспосабливаться к новой жизни уже без красивых балов и особняков.

Следы вели прямо по коридору и вправо — в большой зал. Войдя туда, молодой обнаружил картину, достойную детективного романа: большой стол, усыпанный нетронутым золотом и драгоценностями, залитый чьей-то кровью, и несколько бездыханных тел на полу возле входа, у стола и у стены. Всего пятеро. Некоторые со снятой или расстёгнутой одеждой. К одному из таких подошёл седовласый великан, и, наклонившись, скомандовал:

- Посвети.

Парень поднёс лампу ближе.

- Эх, ещё и пули вытащил. - старик нагнулся, осматривая развороченную рану на теле одного из убиенных. - Гадай теперь, кто таков да из чего стрелял…

- А это что? - спросил молодой, заметив на полу нечто странное.

Подойдя ближе и присев возле тела, принадлежавшего, судя по форме, некому поручику, пришедшие обнаружили в потёках крови рядом с бездыханным телом надпись, начертанную им собственной кровью: «Карл Вей».

- Понятно, раз это был Клеофан Вей, пиши пропало… - задумчиво сказал оберполицмейстер. - Ладно хоть не добил одного.

Молодой глянул на ранение покойного.

- Верно пуля насквозь прошла. - заключил он, делая ударение в слове «насквозь» на первый слог. - Вон и дыра в стене. Тоже расковырял, гад.

- Кристалл у него. Точно у него. Этот не упустит. - сказал великан. - Пятеро убитых. Эх!

- Вот шельма! - забормотал молодой, смотря на покойников. - Вот пёс!

- Эх, братцы, а вы поверили… - говорил седовласый старик, глядя на жертв Клеофана. - Молчали бы в тряпочку про своё золото да ворованные камни, да продавали понемногу по дешёвке… Тоже мне, махинаторы.

Он поднялся во весь рост, снял с головы шапку и посмотрел на расстрелянных. После недолгой паузы он добавил:

- Вот уж воистину, не верьте ни единому слову, произнесённому из уст атланта.

- Что нам теперь делать? - спросил молодой.

- Срочно свяжись с подпольщиками. Может по своим каналам поспрошают, где ж этот переросток.

Старик посмотрел на поднявшегося во весь рост парня, чьи глаза искрились ярким пламенем в свете лампы.

- А с золотом что делать? - указал тот на драгоценности.

- Тоже им сообщи. - спокойно произнёс оберполицмейстер. - Пусть себе экспроприируют. На нужды пролетарской революции. Как раз следы заметём. Охранке скажу, что это революционеры расстреляли. Про пули только надо что-то придумать. Скажу, мы на экспертизу забрали, да подсуну нагановские...

Когда кибитка с тремя пассажирами отъезжала от стен заброшенной усадьбы, молодой глядел куда-то вдаль, в одну точку. Видя его задумчивость, старик похлопал его по плечу и сочувствующе произнёс:

- Вот, Еля, привыкай. Это теперь твоя работа. Часто будешь такое видеть...

- Да объясни ты наконец, что произошло! - сказал я, склонившись над сидящей на траве Лерой.

- Этого не может быть… - шептала она, неотрывно глядя на умирающего на сидении внедорожника бандита.

- Что не может? Я не понимаю…

- Это Василий Усов. Я его знала при жизни. Ну, как знала… Виделись несколько раз, когда был жив.

Я обернулся на человека в бронежилете. Через толстый слой разгрузки ещё были едва заметны сокращения грудной клетки.

- Так он жив ещё. - сказал я. - Дышит вроде.

Девушка встала и направилась к бойцу. Взяв лицо мужчины рукой за челюсть, она резко повернула его голову на себя. На лице бандита появилась гримаса боли. Видимо, при аварии он повредил шею или голову.

- Как тебе удалось?! - едва не выкрикнула девушка. Затем из её уст вырвалась длинная фраза на матерном суржике, чередуемая с восклицаниями «Как?!».

Похоже, этот человек уже не мог ничего ответить, даже поднять руки. Я взял руку Валеры и плавно отвёл её в сторону. Голова бойца наклонилась к груди.

- Я хочу знать, как это произошло!

- Валера, да объясни мне уже, о чём ты!

- Этот человек… - начала она, указывая пальцем на бандита, - Ну или это тело, не знаю, в общем, это нечто уже умирало один раз.

- В смысле? - не понял я.

- Друг моих друзей с майдана. Погиб при наступлении российских войск. Похоронен под Киевом, я была на похоронах, их там десятка два хоронили из тербата.

- Ты не могла ошибиться? - спокойным тоном решил выяснить я, - Посмотри внимательнее, может это не он…

- Я его навсегда запомнила, их российские войска с беспилотников отстреливали, как животных. Все те батальоны, которые не хотели сдаваться. Многих ребят по частям привозили хоронить. Ну и у него взрывом руку оторвало по самый локоть...

Девушка достала нож из ножен на поясе того самого Василия и начала перерезать рукав.

- Слава Украине, героям слава. - произнесла она перед тем, как разорвала ткань экипировки оголяя предплечье.

Я увидел абсолютно целую руку, на которой пестрели несколько тату. Выше остальных, на плече, наколот был большой трезубец, над которым была надпись «Слава Украине». Продолжение надписи красовалось под трезубцем.

- Что, нацик, не помогли тебе твои герои… - плюнул я на машину, осматривая тату. - Как были пушечным мясом, так и…

- Сегодня пушечным мясом чуть не стали мы. - прервала меня Валера. - Так что ты бы помолчал.

Девушка злобно посмотрела мне в глаза и перевела взгляд на Василия. Видимо, вопрос его внезапного незапланированного бытия волновал девушку куда больше моего презрения к таким, как он. Меня тоже волновало возвращение с того света, но больше с позиции практической, а узнать что-либо у полуживого мёртвого уже не представлялось возможным.

- И как ты собираешься у него что-то выяснять? - спросил я. - Он же уже почти труп.

- Да мне плевать как, надо же всё выяснить!

- И пытать будешь?

- После того, как в меня стреляли, мне здесь никого не жалко!

- Так, ну хватит истерик! - сказал я. - Он нам уже ничего не скажет, он уже тело, а с телом надо обращаться гуманно.

- Это тело давно погибло!

- Попробуй докажи это ему! - ткнул я пальцем оголённую руку.

Я рассмотрел подробнее плечо мужчины. Ниже трезубца был круг с какой-то древней славянской свастикой. «И поганят же наши символы, скоты!» - подумал я про себя. Ниже была самая примитивная наколка - круг поменьше, в центре которого была набита надпись «Грек».