Николай Марчук - Танки, тёлки, рок-н-ролл [litres]

Катясь по коридору в инвалидном кресле, я вспомнил одну песенку, которую тут же и затянул своим грубым, хриплым голосом, характерным для человека, по ушам которого оттопталось не одно стадо бурых медведей:

Разбуженный моими дурными воплями народ выглядывал в коридор, но видя, в какой компании я еду, прятались обратно. Белку в «Буревестнике» явно не любили, её попросту боялись. А тут такое шествие: катящийся на инвалидном кресле орущий дурные песни инвалид и за ним две девахи, выглядящие как подзаборные забулдыги. Да и запашок от всех соответствующий…

– О! Борода! – восторженно воскликнул я, видя, как из очередной двери высунулся Леня. – Одевайся и пошли с нами, только захвати пару одеял.

– Куда? – недоверчиво спросил Леня, явно офигевая от увиденного зрелища.

– Туда! – неопределенно махнул я рукой вдоль по коридору. – Шашлыки пойдем жарить! Ну, или девок! Ха-ха! Моя та, что покрасивше, твоя – Зина, – шепотом добавил я.

Чтобы не терять времени и боевого настроя, я тут же отправил барышень по их комнатам, чтобы привели себя в порядок: умылись, причесались и… побрили ноги! Шучу! Плевать мне на растительность…

Ну, а пока девушки где-то там шлялись, мы с Бородой, который, кстати, не проявлял никакой инициативы, отправились добывать мамонта и забродивший сок винограда, а точнее, пивас и закусь для ночного пикника.

На мои вопли сбежалось много разного люду, но почему-то никто мне не делал замечания и тут же все как-то испарялись, делая вид, что ничего странного и необычного не происходит. Как будто каждый день, а вернее, каждую ночь по коридорам санатория «Буревестник» на инвалидной коляске катается безногий ветеран боевых действий, который дурным голосом орет матерные песни и частушки и клянчит у встречных-поперечных выпивку и закуску.

Видимо, то, что в моем военнике написано цифрами, что моя воинско-учетная специальность разведчик-пулеметчик морской пехоты, не просто так, и даже сейчас я смог провести качественный поиск и все-таки найти бухло и закусь. В этом мне помог Берия. Да-да! Этот ушлый начальник хотел было убежать от меня, но получилось у него это крайне плохо, бегал он медленнее, чем я ездил, поэтому он был быстро настигнут, морально мной задавлен и раскручен на литровый пузырь виски и дюжину небольших бутылочек американского пиваса. Оказывается, неожиданно стать лучшим корефаном Белки – это капец как выгодно!

Берия даже заигрывал со мной, всячески пытаясь заполучить мое расположение. Ну еще бы…

Так, бухло мы раздобыли, теперь надо добыть закусь для пикника. Тут я поступил банально просто: покатил в столовку. Дверь была открыта, повара как раз вышли на работу, чтобы успеть приготовить завтрак. Часы показывали пять утра. Ну, а чё! Кто-то только проснулся, а кто-то еще не ложился.

Долго пререкался и ругался с толстой теткой поварихой, она оказалась куда тверже и морально устойчивее, чем Берия. Билась тетка насмерть, отстаивая здоровенный шмат свинины, на который я раскатал губу и распустил руки. Не помогали ни угрозы, ни просьбы, ни мольбы. В итоге сошлись на двух килограммах домашних колбасок, тазике витаминного салата и буханке вчерашнего вечернего хлеба. Тут же разжился мешком угля, решеткой-грилем и пластиковой посудой.

Ну все, теперь можно предаться веселью и разврату!

Мы с Лёней успели разжечь огонь, разогреть угли, заложить в решетку первую партию колбасок, пропустить по бутылочке пива, которое, к моему изумлению, оказалось по вкусу как компот, алкоголя вообще не чувствовалось.

Первой явилась Белка, выглядела она получше, чем час назад, но все равно где-то по дороге она растеряла большую часть своей спеси… и красоты. Сейчас она была больше похожа на простенькую, среднестатистическую симпатичную девушку, коих как редиски на южном базаре в апреле, по три рубля за пучок. От протянутого пива девушка отмахнулась и, усевшись на скамейку, отрешенно принялась пялиться в пустоту.

– Белочка, слушай, а скажи мне, сколько баблишка ты тратишь ежемесячно на все благолепие? – широким жестом я обвел округу. – Нет, я, конечно, примерно представляю, что до фига, но мне чисто поржать!

– Восемьсот тысяч долларов в месяц.

– Сколько?! Едать ту дусю! Ничего себе! Да вы совсем тут, что ли? Совсем? Блин, да у меня даже слов нет. Ёпта, да ё-моё, у меня даже маты закончились! У меня!!! Как так?! Восемьсот косых зеленью?! Сука!!! Да что вы за люди такие?!

– Чё ты на меня орешь? – огрызнулась Белла. – Я хоть что-то делаю, а ты сам что сделал?

– Белочка, солнышко, а вот тут мы и подходим к самому интересному, – елейным голосом начал я, но тут же был перебит собеседником, вернее собеседницей:

– Ясссно! И сколько же ты хочешь?

– Чего хочу? – не понял я. – Нет, если глобально, то я бы хотел вдуть Памеле Андерсон, бахнуть стакан водки и захавать бутер с черной икрой. Причем именно в такой последовательности: засадить Памеле, потом водка, потом бутер. А насчет денег, на которые ты тут намекаешь, то не гони. Я, между прочим, наоборот, хочу тебе предложить разогнать всю эту шушеру тыловую, которая ни хера не делает и только бабло сосет, а вместо них взять нормальных парней.

– И что нам это даст? – скептически вскинула брови девушка.

– Много чего даст. На сэкономленные деньги увеличим численность личного состава, укомплектуем несколько рот полного состава. И начнем полный террор этих ваших ферзей. Пачками их будем валить! Кстати, а сколько всего этих ферзей?

– Одиннадцать, я – двенадцатая.

– Всего?! – поразился я. – А чего так мало? Блин, ну серьезно, одиннадцать рыл – это ж всего одно отделение. И сколько ты уже заминусовала?

– Пока ни одного.

– Офигительная результативность! И чё, все такие же, как ты, крутышки и симпатяшки?

– Нет, я одна такая, остальные – это просто туши в ваннах.

– В смысле «туши в ваннах»? Толстые и неповоротливые, что ли?

– Ферзи – это люди с ограниченными возможностями, как правило, инвалиды с недостающими конечностями или еще какими изъянами, есть парочка с синдромом Дауна. В их тела вживлены датчики. Они из этих ванн не вылезают, так и болтаются там, подобно цыпленку в собственном соусе.