Кейт Лаумер - Избранные произведения в одном томе

— Понесет? — Петлякат растерянно огляделся по сторонам. — Что понесет?

— Надеюзь, вы вовремя брюхадиде звоих делог? — радостно улыбаясь, заявил Папа. — Или эда — злишгом здарая? Не здрашно, я уверен, чдо в звое время она была брегразной броизводидельницей.

— Какая чушь! — басом рявкнула миссис Петлякат, выпрямляясь во весь рост и гневно сверкая глазами.

— Между брочим, — продолжал Ай-Душка-Шизик, — я дербедь не могу разговаривадь о делах за едой, и боэдому бредлагаю немедленно обзудидь зоодведздвующий злучаю бодарог. Зо звоей здороны, я годов забыдь маленьгое недоразумение з бывшим бозлом и, не зобродивляязь, бринядь любую зумму в размере од одного миллиона гредидог и выше.

— Миллион кредиток? — пробормотал Петлякат. — Подарок?

— Гонечно, езли вы не ходиде брозлыдь жмодом, можеде бодгинудь еще миллион.

— Миллион кредиток из фондов Корпуса? Но… С какой стати, Ваша Надменность?

— Э, нед, — Папа укоризненно помахал перед носом посла толстым, как сарделька, пальцем. — Не вмешивайдезь в наши внудренние дела!

— Что вы. Ваша Надменность! Я только хотел узнать… э-э-э… по какому случаю мы должны сделать вам подарок?

— Зегодня вдорниг.

— О!

Папа миролюбиво кивнул.

— Вам бовезло, чдо не зреда. В зреду бришлозь бы бладидь вдвойне. — Он взял бокал с подноса у стоявшего поблизости официанта, выплеснул коктейль на землю, откусил хрусталь от ободка и принялся задумчиво жевать.

— Блохой бугед, — пробормотал он.

— Мой лучший хрусталь! — миссис Петлякат схватилась за сердце. — А этот козёл жрёт его и не подавится!

— Гозёл? — Папа подозрительно посмотрел на нее. — Гдо датой гозёл?

— Нечто вроде гурмана, — быстро нашелся Петлякат, отирая платком вспотевший лоб. — Известен своим изысканным вкусом.

— А деберь о бензии, — сказал Папа. — Зущая безделица. Дызяча в день бозлужид догазадельздвом вызогой оценги моих зазлуг зо здороны Горбуза.

— Тысяча в день… чего? — Посол недоуменно оглянулся на дипломатов, стоявших все с той же почтительной улыбкой на устах.

— Гредидог, разумеедзя. И не забудьде о зубзидиях на хугзгую бромышленноздь, зкажем бо бядьдезяд дызяч в мезяц. Деньги можеде бладидь лично мне, чдобы избежадь бюроградичезгих броволочег.

— Хугскую промышленность? Но, насколько я понял, у хугов нет никакой промышленности.

— Именно поэдому нам необходимы зубзидии, — решительно заявил Папа.

Лицо посла вытянулось, но он тут же спохватился и заставил себя улыбнуться.

— Ваша Надменность, главная моя задача — наладить дружеские отношения между двумя нашими расами, помочь хугам попасть, так сказать, в гольфстрим галактической цивилизации.

— Гаг можно наладидь дружезгие одношения без денег? — спросил Папа тоном, не терпящим возражений.

Петлякат задумался.

— Мы, конечно, могли бы предоставить вам заем…

— Зделадь дарздвенную — гуда броще, — указал Папа.

— Само собой, нам придется увеличить штат, чтобы справиться с делами. — Посол потер руки, в глазах его появился лихорадочный блеск. — Для начала хватит двадцати пяти сотрудников.

Хуг в черной мантии, вышитой серебром, подошел к Папе, зашептал ему на ухо, указывая рукой в сторону дворца.

— Чдо? — вскричал Ай-Душка-Шизик громовым голосом и уставился на Петляката. — Нарушаеде мездные дабу? Бомогаеде нежеладельным элемендам? Ведеде береговоры з врагами Звядого Брездола?

— Ваша Надменность! — дрожащим голосом произнёс Петлякат, даже не пытаясь перекричать разъяренного священнослужителя. — Я ничего не понимаю! Что такое вам сказали?

Все тем же громовым голосом Папа начал отдавать распоряжения по-хугски. Стражники бросились врассыпную и исчезли в кустах. Ай-Душка-Шизик пошёл вдоль стола, собирая хрупкие фарфоровые тарелки в стопку и что-то бормоча себе под нос. Петлякат семенил следом.

— Ваша Надменность! — вскричал он, задыхаясь. — Объясните мне, что случилось? Я уверен, произошла страшная ошибка! Что ищут ваши люди? Уверяю вас…

— Бо доброде зердечной я зоглазилзя бринядь ваз на Хуге! Я огазал вам величайшую любезноздь и выучил ваш языг! Я даже годов был взядь у ваз деньги — здрашная жердва з моей здороны! А зейчаз я узнаю, чдо вы одгрыдо зговариваедезь з врагами Богов!

Ретиф, оставшийся стоять на месте, огляделся по сторонам, увидел фонтан в форме хугского двухголового карлика с огромными зубами и животом, подошел к нему, повернулся лицом к Папе и послу, продолжавшим ожесточенно жестикулировать у обеденного стола. Почувствовав, что кто-то дергает его за ремешок сандалии, он посмотрел вниз. В высокой траве блестели два красных глаза, расположенных на концах тонких трубочек.

— Ты ищешь меня? — тихо спросил Ретиф.

— Конечно! — пискнул тоненький голос. — Нам никак не удается побеседовать в спокойной обстановке, мистер Ах-гм.

— Ретиф.

— Привет, Ретиф. Меня зовут Франтспурт. Ребята уполномочили меня рассказать вам, терри, что здесь происходит. В конце концов у нас, спизмов, тоже есть какие-то права.

— Если тебе удастся объяснить мне, что творится в этом сумасшедшем доме, я буду твоим вечным должником, Франтспурт. Давай, выкладывай.

— Все дело в хугах — они не дают нам ни минуты покоя. Представляешь, эти бегемоты-псалмопевцы утверждают, что из-за нас происходят все несчастья, от скисания молока до потери потенции! Дошло до того, что после захода солнца стало страшно выйти прогуляться…

— Погоди, Франтспурт. Начинай с начала. Кто вы такие? Почему хуги вас преследуют? Откуда ты так хорошо знаешь земной международный язык?

— Однажды я отправился путешествовать зайцем на земном звездолете, который опустился на нашу планету, чтобы починить двигатели. Матросы считали, что я принес им счастье. Веселые были денечки, но вскоре я начал тосковать по дому, и…

— Постой… Ты хочешь сказать, что являешься коренным обитателем этого лучшего из миров?

— Ну конечно. Мы, спизмы, появились здесь задолго до хугов и жили тысячи лет, не зная горя. Потом хуги расселились по поверхности, а мы заняли тихие удобные места под землей. А затем они ударились в религию, и наша жизнь превратилась в ад…

— Где-то я слышал, что религия играет положительную роль в развитии разумных существ.

— В том случае, когда с ее помощью не пытаются истребить других разумных существ.

— Ты прав.

— Ну вот. Хугские священники провели самую настоящую пропагандистскую кампанию, нарисовали кучу картин, где спизмы с копьями мучали несчастных хугов. Через некоторое время даже простые обыватели при виде спизма начинали махать руками и осенять себя крестными знамениями. Мы и опомниться не успели, как хуги объявили нам самую настоящую войну. Говорю тебе, Ретиф, мы живем хуже некуда, и это еще цветочки, ягодки будут впереди!