Валерий Гуминский - Кровник (СИ)

— Собаку не жалко бросать на чужака? — полюбопытствовал капитан.

— Сами справимся, без Гудейкона, — эвенк с едва скрытой любовью посмотрел на собаку, — он нам только обнаружит зверя, а дальше мы будем стрелять.

— Сколько охотников по тайге сейчас ходит? — решил уточнить Алекс.

— С десяток будет. Но ваш начальник хочет устроить засаду в урочище. Уговаривает дедушку Хадиуля, чтобы разрешил его воинов допустить к могильнику. Нельзя дух зверя тревожить, он и так зовет своего потомка, чтобы освободиться.

— А ты знаешь, откуда он появился, его потомок? — неугомонный Бес задал вопрос, на что Алекс выразительно постучал по лбу кулаком. — Он из космоса прилетел, с небес.

— Душа любой твари, любого человека отправляется на небо, — невозмутимо ответил Тыкулча, — только темная душа нечисти и бешеного зверя прячется под землей, в гостях у Харги — духа нижнего мира. Не может такая душа прилететь с небес. Это неправильно. Харги выпустил его.

Спорить с эвенком на тему эсхатологических мифов Бес благоразумно не стал. Он поблагодарил Тыкулчу за чай и протянул стаканчик обратно. Не кидать же его здесь на виду человека, для которого лес — живое существо! Оскорбится безмерно, и самое легкое — откажет в помощи. Эвенк оценил его жест, спрятал стаканчики в рюкзаке. Затем аккуратно слил остатки чая во фляжку, привязал пустой чайник крепкой бечевкой к металлическому карабину снизу к рюкзаку.

— Надо идти, однако, — сказал Тыкулча, хватая карабин, — солнце скоро на закат пойдет.

Гудейкон вскочил с земли и с радостным повизгиванием побежал впереди своего хозяина, периодически поглядывая назад, не отстает ли, не потерялся ли в лесной чащобе?

Вот и первый снег лег на каменистую почву урочища, разом преображая природу запретного места. Небольшой островок пышных пихт и светлокорого сосняка живописно выделялся на фоне угрюмых скальных выходов. Петляющий змеиным телом стылый ручей, из которого Гугдауль брал воду для приготовления чая и похлебки, нырял куда-то под подошву гольца. Стражник знал, что он появится на той стороне горы, где установлены запретные знаки, известные всем эвенкам на территории обширного района, и продолжит свой торопливый бег в сторону Витима, подпитывая его своей силой.

Гугдауль уже пятый год находился на своем бессменном посту, но не чувствовал никакой оторванности от своего рода. Изредка к нему приходили сородичи, приносили еду, но никогда не переступали запретную черту. Он сам выходил им навстречу в заранее оговоренное место, перекидывался парой слов, передавал привет семье и друзьям, после чего снова надолго оставался один на один с суровой природой и неизвестностью.

Жил стражник в маленькой избушке, построенной из лиственницы. Лет ей было уже под сто, но до сих пор крепкие стены спасали Гугдауля от стужи и пронзительных ветров, дующих со стороны Витима. Хижина была построена специально для стражников, несших свой тяжкий жребий по охране злого духа, и сменила уже с десяток человек. Спрятанную на склоне горы среди скальных отвалов, ее совершенно не было видно в утренние и вечерние часы, и лишь дневное солнце на несколько часов освещало потемневшее от дождей строение, давая толику тепла для человека.

Гугдауль каждое утро собирался на свое любимое место, с которого хорошо были видны две тропы: северная и восточная, та, что тянулась замысловатыми зигзагами со стороны реки. С северной стороны он не ждал ничего плохого, и все внимание уделял второй дороге, малозаметной среди кустарников и отвалов камней. Стражник знал, что именно оттуда нерадивые люди проникают в урочище. Бывало, бывало такое. Забредали изредка геологи, туристы и странные бородатые люди с дикими глазами, искавшие летающие тарелки или просто эзотерические места. С такими экземплярами было труднее всего, и на различные увещевания не реагировали. Самое интересное, они и Гугдауля воспринимали как природный артефакт, и все пытались выяснить, что здесь делает странный эвенк с карабином. Приходилось исхитряться, чтобы искатели приключений сами убежали сломя голову. Вот и появлялась медвежья фигура на фоне вечереющего неба с грозным рыком, или ночью вокруг палатки кто-то начинал тихо бродить, сопеть и дышать. Утром людям являлась картина полного разгрома лагеря: кружки разбросаны, тарелки с остатками еды тщательно вылизаны, а котелок с чаем находится где-то в кустах. Для непонимающих Гугдауль устраивал несколько сеансов таких представлений, увлекаясь настолько, что в его голове возникали удивительные сценарии. И с каждым разом все изощреннее и изощреннее. Дело доходило даже до застрявшего когтя неведомого животного в плотной ткани палатки. После такого аргумента не выдерживали самые стойкие. И в урочище снова наступала тишина.

Не сказать, что тридцатилетний стражник скучал без таких вот ежегодных концертов, но развлечься был бы рад. Одиноко молодому мужчине среди угрюмо нависших над головой гольцов и каменного единообразия, вот и взял себе щенка на воспитание. Эвенкийская лайка за два года выросла в красивого и быстроного пса и скрашивала будни стражника. Гугдауль назвал его просто: Шарик. Кличка пришла сама собой, когда он со смехом смотрел, как будучи щенком, Шарик колобком катался между камней, играя то с ящерицей, то с полозом, греющимся на солнце. Шарик и есть Шарик. Теперь собака больше выполняет функции ночного сторожа, но белку и соболя также может облаять. Иногда Гугдауль с Шариком уходили по хожалой тропе в лес и там охотились. Нет-нет, да и подстрелит стражник молодую косулю или горного козла, наварит и завялит мяса, сколько душе угодно. Так и жил.

Душа на месте не лежала у Гугдауля в этом году. Странная тишина нависла над урочищем. С начала весны ни одного человека он не заметил на тропе. А на исходе лета заметил эвенк яркую слепящую звезду, упавшую по крутой траектории где-то на юге. Упала да упала. Современный человек вообще редко воспринимает процесс падения осколков метеоритов или болидов, принимаемых за пресловутый звездопад, как нечто удивительное или неординарное. С любопытством посмотрит, загадает желание и забудет об этом. Гугдауль долго следил за странным поведением звезды. Не была она похожа на падающий камень с небес. До самого горизонта не гас яркий свет ее хвоста. Не мог он рационально объяснить, почему так взволновался. Сидя у костра и глядя в окрашенное дивными красками закатное небо, Гугдауль угрюмо посасывал трубку, выпуская дым. Говорить было не с кем, вот и общался с Шариком, высказывая свои сомнения.

— Старики, однако, помнят, как появился злой дух в наших краях, — бормотал Гугдауль, — такая же звезда падала, сразу после большого взрыва. Вся тайга легла, все звери ушли. И вот тогда он и появился. Четыре руки, две ноги, зубы острые как иглы….