Сергей Куц - Земля 2252

Что он бормочет? Козлина! Ничего не разобрать, молится, что ли? Главное, чтобы не дергался! Да чтобы Томми не сделал какого-нибудь снайперского выстрела!

– Сними, – с неприкрытой яростью произнес Ливадов.

Он боролся с желанием все-таки разнести Джонсу голову, а потом разбираться с Томми и думать, как снять ошейник. Возобладал разум, потому что без заложника сразу оказывается один на один с Томми в джипе и крупнокалиберным пулеметом на его крыше. Андрей покосился на автомобиль – тот не двигался.

– Сними, – повторил Андрей, грязно выругавшись. – Снимай ошейник или сдохнешь прямо здесь и сейчас.

– Нам нужно…

– Ты не понял? – Ливадов рассвирепел не на шутку.

Было что-то в его голосе опасное, что сразу привело Рамиреса в чувство.

– Все! Все! Я сделаю, только мне нужно коснуться пульта правой рукой.

Андрей вплотную подступил к американцу и сильно надавил пламегасителем винтовки на его череп.

– Только попробуй пошутить, – зло пообещал русский, – и твои мозги разлетятся на несколько метров.

– Хорошо. – Рамирес дрожал. – Я могу отсоединить ошейник?

– Давай. – В горле Андрея пересохло. Воды бы раздобыть.

Не оборачиваясь и все так же дрожа, американец медленно перевел правую руку к левой и нажал на браслет. Около шеи Ливадова, слева, раздался отчетливый щелчок. Андрей почувствовал, что стальной обруч раскрылся. Он сбросил его, потер шею, непроизвольно закрыв глаза.

Артур Джонс опять мог бы воспользоваться мгновением слабости русского, однако, похоже, полностью лишился самообладания. Даже не помышлял о сопротивлении, только дрожал. Что с ним такое?

– Руки за голову! – потребовал Андрей – дело еще не сделано.

– Здесь опасно, – заканючил Рамирес. – Нам нужно вернуться в джип.

– Сначала скажи второму, пусть вылезет из машины!

– Но…

– Пусть вылезет!

– No, no! – Джонс замотал башкой, теперь его трясло заметно сильней.

Слаб оказался американец. Некстати вспомнилась сцена из кинофильма «Брат-2», когда Данила пришел к другому американцу. Скажи, в чем сила? А… К черту! Не о том думается! Джип подозрительно затих, и треска в наушнике Рамиреса больше нет – Томми что-то готовит, а стреляет он ловко.

Медлить нельзя! Андрей поставил переводчик огня на одиночные выстрелы – тут все просто, предохранитель и одновременно переключатель режимов стрельбы практически такой же, что и у автомата Калашникова.

Быстрым движением, не оставляющим Рамиресу шансов убрать голову в сторону, Ливадов перевел дуло автомата к мочке правого уха американца.

Звук выстрела слился с воплем Джонса. Шляпа слетела с банданы на траву в паре шагов от проповедника, а сам он упал на колени, схватившись рукой за разорванное ухо и обожженную раскаленным предпулевым газом скулу. Меж растопыренных пальцев обильно потекла кровь. Американец выл, как раненый зверь.

– Встать! – Андрей тоже упал на одно колено: он должен быть все время прикрытым заложником.

Ливадов крепко всадил Джонсу по левому плечу прикладом и тут же, перехватив тяжелую штурмовую винтовку правой рукой, взял Рамиреса за шиворот и заставил подняться, потянув за собой. На адреналине, почуяв запах крови, Андрей был как бешеный, и сил прибавилось, будто на троих.

– Стоять! Руки за голову! – Теперь дуло коснулось залитой кровью шеи скулящего американца. – Пусть Томми выходит из джипа!

Американец по-прежнему не оборачивался, зато замычал что-то в ответ. Пришлось вновь приложиться дулом автомата по затылку.

– Быстро!

– Хр-р-р… – захрипел Джонс и наконец-то выдавил из себя что-то человеческое: – Опасно… Здесь… Он должен следить за округой. Зомби могут быть рядом… Другие.

Как же захотелось еще раз вмазать прикладом этому уроду, что весь в соплях и крови. Но если американцу прилетит, то он тут же сам отлетит в сторону, а белобрысый точно ждет шанса, чтобы изрешетить русского из пулемета. Сто процентов! Пару подходящих моментов подручный Рамиреса проспал.

Нет, нельзя высовываться из-за спины Джонса!

– Опасно, говоришь? – прорычал Андрей. – Чего ж тогда притащил сюда прогуляться? На старинную архитектуру поглазеть?

Впрочем, ответ американца его совершенно не интересовал.

– Считаю до трех. Если закончу, а Томми не выйдет, расстреляю под вторым ухом всю обойму!

Андрей не мог видеть лица американца, но вдруг представил, что у того сейчас глаза вылезают из орбит от охватившего его страха.

– Tommy! Tommy! Go out! [19] Выходи ( англ .). – истерично завопил в микрофон Рамирес.

– Раз. – Ливадов начал отсчет. – Два. – Андрей передернул затвор.

– Now then! [20] – вновь закричал американец.

Водительская дверь джипа открылась. Показался Томми. Он что-то закричал и замахал руками. Наверно, хочет сказать, что идет.

– Ну, давай. – Андрей облизнул пересохшие губы. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Что делать с Томми?

– Пусть идет сюда!

Джонс кивнул:

– Соме here! [21] Иди сюда ( англ .).

Ливадов покосился на Рамиреса. Дышит уж больно часто, не потеря ли крови сказывается? Хотя с уха больше не хлещет… Нет, подыхать проповеднику еще слишком рано. Но что с ним, блин, такое? А белобрысый опять выкрикнул что-то и, подняв над головой руки, двинулся к Ливадову и его заложнику.

Идет вроде без оружия да еще приветливо улыбается, черт долговязый. Андрей выругался, сплюнул и погладил пальцем спусковой крючок автомата. Томми что-то задумал. Ливадов вновь ругнулся и отступил от Рамиреса на два шага, потом еще на два, на шаг. Взял правее, наискосок от Джонса, чтобы можно было следить одновременно за ним и Томми.

Андрей вскинул оружие, нацелив его в воображаемую точку между Джонсом и Томми: теперь одинаково быстро достанет любого из них. Он был уверен, что у приближающегося подручного проповедника что-то на уме. К бабке не ходи!

Да что так трясет Рамиреса? Его била уже крупная дрожь. Подозрительно это все, не задумал ли он разыграть спектакль – упасть, изобразить припадок и отвлечь внимание?

Андрей стиснул зубы. Нет, не проведешь, сейчас режиссером является он, и спектакль играют в его постановке. Томми прошел больше трети пути с поднятыми руками, улыбается, будто родному брату. Ливадов смотрел то на него, то на Рамиреса, и отсчитывал до ста. Одна цифра на каждый шаг Томми.

Когда Андрей закончит считать, тогда все и сделает. Сотня будет означать, что он решился. Не так уж и просто это делать, как оказывается.

До помощника проповедника всего-то пара десятков метров, и Ливадов проговаривает отсчет уже вслух:

– Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто!

Андрей шумно выдохнул:

– Ну, пора.

Почему-то с негром-толстяком все вышло гораздо легче. Андрей переключил оружие на автоматический режим, перевел дуло штурмовой винтовки вправо, нацелив оружие в грудь Томми. Успел увидеть, как тот замер словно вкопанный и открыл рот, чтобы закричать, уговаривая или умоляя русского не стрелять.