Сергей Куц - Земля 2252

– Что творится во дворах многоэтажек и внутри дворов, не знает никто, кроме здешних бандитов, – покачал Дмитрий головой. – Да и они сами вряд ли знают все.

– А полиция? Неужели в двести одиннадцатом секторе ее нет?

– Полиция в этом районе, конечно, есть, но с центральных проспектов во внутренние сектора обычно не суется. Если туда заходить, требуется почти войсковая операция. Вам же эти улицы советовали посмотреть? Как вам тут?

– Не очень. – Женька непритворно вздрогнула.

– Это хорошо, – усмехнулся Дмитрий, говорил он с издевкой в голосе. – Надеюсь, желания пройтись пешком не возникло?

Автомобильный трафик почти исчез. Одинокое желтое такси пробиралось по дорогам внутренних секторов двести одиннадцатого. На яркий и чужой автомобиль косились, его провожали долгими недобрыми взглядами. Такси – недоступная роскошь для подавляющего большинства обителей социального дна. А внутри такси везут кого-то богатенького. Сладенького.

– Почему здесь живут? Почему не уезжают? Почему не убегают? – Девушка была потрясена, ее окружал воплотившийся в реальность кошмар чьей-то больной головы.

Дмитрий пожал плечами.

– Не бегут, потому что не могут. Потому что вне этих кварталов ждет худшая судьба.

– Что может быть хуже?

– Скоро увидите, – пообещал вновь помрачневший Дмитрий.

Его тоже нервировала обстановка. Дмитрий выругался про себя. Успокаивает, что двери автомобиля заблокированы да с собой пять боекомплектов к пистолету. Жаль только, что модель автомобиля не относится к воздухолетам.

– Именно сюда многие убегают из более благополучных секторов, – сказал Дмитрий, чтобы отвлечься от собственных мыслей. – Прячутся от банкротств и от властей. Такие здесь не все, но их очень много. Никто не знает, сколько именно.

– Почему сюда бегут? Разве их не могут найти и арестовать?

– Не могут!

Дмитрий даже рукой махнул, отрезая возможные вопросы про поиск сбежавших в двести одиннадцатый.

– Если не захочешь, отсюда не выковыряют, а значит, ты не станешь рабом за долги. Могут только лишить гражданства, в этом случае нетчип отключается, однако жить полугражданином все же лучше, чем рабом. Вы же знаете, что у нас цивилизованное общество – полуграждан обращают в рабов только суды, а для этого нужен привод в суд.

– Но как тут жить? Как оплачивать ту же квартиру? Чтобы платить за услуги, надо как-то зарегистрироваться.

– В центральной части, вдоль главных проспектов жизнь ненамного отличается об более благополучных районов. Если есть работа и мозги, чтобы не шататься по сомнительным углам, особенно ночью, то и тут люди живут. Живешь и платишь, как и везде.

Дмитрию пришлось выбраться на встречную полосу, чтобы объехать пятерых быдловатого вида подростков, которые выперлись на дорогу и вызывающе смотрели на приближающийся желтый автомобиль. Женьке стало страшно, когда Дмитрий сбросил перед гопниками скорость. Вдруг кинутся на машину? Малолетки явно находились под каким-то снадобьем.

– Можно не платить, – после паузы во время маневра продолжил рассказывать таксист. – Живешь, а тебя как бы не существует. Это называется – жить по-серому, в серой квартире. В этом случае за тебя платят банды, а уж как ты расплатишься с ними, никого не интересует, кроме банды на твоей улице. Если не сможешь отработать банде…

Таксист многозначительно замолчал. Евгении все меньше хотелось продолжать экскурсию по самому злачному району Красноярска. А на карте города всего лишь указано, что в двести одиннадцатом самая низкая стоимость проживания. Вот ведь! На самом деле здесь можно обитать даже вконец обанкротившись – только успей добежать.

Но такую жизнь нормальной не назовешь, и платить все равно придется. Если не деньгами, так другим.

Ливадова вздрогнула. Кроме денег у нее есть лишь тело. Она молода и как минимум симпатична, для уличной проститутки стопроцентно сойдет. Нет! Женька даже покачала головой, пока Дмитрий смотрел в боковое зеркало. Она собственными глазами увидела, какое оно – дно – в двадцать третьем веке. Ливадова сделает все, что может, и даже больше, но не опустится до двести одиннадцатого сектора.

– Каждая группировка платит за свои кварталы или квартал. В подобных вопросах городские власти признают их за местное самоуправление. – Дмитрий говорил с плохо скрываемым раздражением. – Всем очень удобно. Корпорация не лезет в дела мафии, а бандиты освобождают власти от хлопот с должниками.

– Ну и дела. – Женька присвистнула бы, если бы умела.

– Некоторые предпочитают здешнему существованию рабство, а кто-то стремится сюда всеми силами. Чтобы избавиться от корпорации, других-то способов нет. Либо в Дикие земли подаваться, либо в двести одиннадцатый сектор или подобные районы в других больших городах. В зону отчуждения.

– Гетто.

– Ого! Вас в школе все же учили. Но примите совет – не произносите вслух подобных слов. Это просто двести одиннадцатый сектор. Уяснили?

Дмитрий был серьезен.

– Конечно. Спасибо за совет.

В подъезд жилой многоэтажки заскочили девочка и мальчик, обоим лет по десять-двенадцать.

– Дети? Кто их учит?

– Здесь есть несколько бесплатных школ, – пояснил Дмитрий. – В центральной части, где полиция еще обозначает свое присутствие.

– А больницы? – продолжала расспрашивать Женка.

– Больниц нет. Только подпольные врачи без лицензий и часто без образования.

– Звучит жутко.

– Это еще мягко сказано. Если есть деньги, можешь лечиться в других районах города. При условии, что еще не оборвал связь с законом. Закон и Корпорация едины. Знакомо, правда? Тысячу раз это слышали.

– Конечно. – Женька опять соврала.

Последние несколько минут девушку донимал один вопрос, но задать его то ли стеснялась, то ли страшилась. А сейчас вот набралась смелости.

– Откуда вы столько знаете про двести одиннадцатый сектор?

Дмитрий нахмурился и сосредоточился на управлении автомобилем. Свернули за угол, дорога стала шире.

– Я жил тут, в центральной части. После увольнения пришлось поскитаться, докатился аж досюда. Еще чуть-чуть – и пришлось бы подаваться в бандиты, однако повезло. Нашел хорошую работу, и вот уже полтора года за рулем такси.

Дмитрий уставился в лобовое стекло.

– Мы почти приехали.

– Куда?

– В часть двести одиннадцатого, где живут рабы. Этот район прозвали «Загоном», и он сильно отличается от того, что вы увидели раньше.

Протяжный гудок известил о прибытии поезда. К первому пути подходил длинный железнодорожный состав. Перед тепловозом двигались два вагона-платформы – открытого типа, с низкими бортами. Первый совершенно пустой, на втором за бортами поднимались мешки с песком – примерно до уровня груди взрослого человека, – за которыми замерли фигуры в экзоброне, в шлемах с опущенными визорами. Одно отделение: десять человек со штурмовыми винтовками и ручными пулеметами. Два ствола спаренной зенитной пушки целились в небо – ее тоже установили на ближней к локомотиву платформе.