Константин Соловьев - Раубриттер (III. - Fidem)

- Я сознаю, какие последствия может иметь «Керржес», если его не остановить, - холодно отчеканил Шварцрабэ, - Грауштейн в скором времени может превратиться в котел, наполненный разделанным мясом! И, кажется, это вполне отвечает интересам господина прелата.

Томаш скрипнул флангами изувеченных рук, его уцелевший глаз загорелся холодной яростью. На миг Гримберту почудилось, что перед ним вместо калеки-старика стоит сам «Ржавый Жнец», нетерпеливо лязгая орудийными затворами – двадцать тонн раскаленной стали.

- Мерр-р-рзавец… Значит, решил ловить на живца? Дать ему бой! Может, нас четверо и машины у нас старье, но если воспользоваться преимуществом внезапности, мы можем надеяться на удачу. В Антиохии у нас бывало не лучше, но выбирались… Главное – внезапность. Я пойду в авангарде, вы будете прикрывать мне фланги и…

Шварцрабэ покачал головой.

- Никаких шансов. Если на что-то и уповать в случае открытого столкновения, так это на здешнюю радиостанцию. Если мы успеем взять ее под контроль, пока люди Герарда не придут в себя, можно наладить связь с большой землей и другими монастырями. Если капитул Ордена Святого Лазаря узнает, что приор Герард хладнокровно наблюдает, как его паствой пируют еретические технологии, он позавидует бедняге Францу. Быть может, его самого признают пособником еретиков и тогда не миновать инквизиторского суда.

Гримберт заставил «Серого Судьи» поднять вверх оба орудийных ствола и шевельнул пулеметами в спонсонах. Жест был не человеческий, но достаточно внушительный, чтобы вокруг него мгновенно установилась тишина.

- Хватит, - приказал он устало, - Вы ухватили суть, но не истину. Что нам меньше всего надо, так это столкновение с силами Герарда. Оглянитесь. Вокруг нас дюжины настороженных братьев-рыцарей. Они не дадут нам даже добраться до радиостанции. Не будем давать им повода превратить нас в горящие обломки.

Томаш недоверчиво уставился на него.

- Но если приор еретик…

- Он не еретик. Он пламенный воин Христа. Беда в том, что сейчас его планы почти полностью совпадают с планами еретиков.

- Он хочет перебить побольше собственной паствы? – саркастично осведомился Ягеллон.

- В Грауштейне свершилось чудо. И приор Герард лучше всех понимает, что это чудо может или уничтожить его или возвысить до невиданных высот. Вот почему он приказал разоружить нас – не хочет, чтобы мы вмешивались.

- Поясните, будьте добры.

- Если еретик найдет способ сбежать после всего совершенного, приор Герард погиб. Он лишился шести братьев-монахов и доброй дюжины прочих. Он допустил, чтобы чудо Грауштейна опорочили и залили человеческой кровью. И это в то время, когда Орден лазаритов и так переживает не самые лучшие времена. Такого капитул ему не простит. Хорошо, если отправит до конца дней отшельничать в скит, а не замурует в какой-нибудь каменой келье прямо здесь, под монастырем.

Шварцрабэ наморщил лоб.

- Но если он поймает еретика…

- Верно. Пока он держит на замке ворота Грауштейна, еретик вынужден оставаться здесь. И если приор Герард сможет схватить его за горло…

Томаш хрипло хохотнул.

- Индульгенция от всех грехов!

- Да. Живой шпион лангобардов сам по себе – редкая удача, на которую Орден в другой ситуации не мог бы и рассчитывать. Но «Керржес»… Завладев технологией «Керржеса», лазариты получат в свое руки оружие, которого нет даже у Папы. Это будет не просто доводом в их извечной Рачьей войне, это станет кирпичом в основании их нового возвышения. Приор Герард не просто будет прощен, он с лихвой получит все лавры, которые причитались ему за неудачный поход в лангобардские земли. Черт возьми, не удивлюсь, если он получит епископскую кафедру!

К его удивлению, этот короткий рассказ произвел впечатление. Даже холодно державшийся Ягелон сделал несколько коротких нервных шагов из стороны в сторону.

- Значит, он не отопрет ворот… - пробормотал Ягеллон, во взгляде которого впервые появилась растерянность, - До тех пор, пока не поймает еретика.

- Ну хоть наши-то шкуры в безопасности… - проворчал Томаш, - Хоть за то беспокоиться не придется. Черни-то, конечно, поляжет немало, но ей и так-то жить не сто лет. Не «Керржес», так оспа или наводнение…

- Наша опасность – не «Керржес», - произнес Гримберт, надеясь, что его голос лишен предательских модуляций, по которым можно было бы распознать чувства, - Наша опасность – сам приор. Как бы ни обернулось дело, победой или поражением, мы четверо будем ему костью в горле. Ненужными свидетелями, которые запечатлеют или его позор или его страшную, купленную страшной ценой, победу. Поверьте, совершенно не напрасно он приказал нам сдать боекомплект. Он уже сейчас знает, чем все обернется.

Томаш тяжело опустился на ступени. Еще недавно Гримберту казалось, будто в теле старого калеки заключен ядерный реактор, питающий его силы. Сейчас же он казался совершенной развалиной, которой стоит большого труда не рассыпаться трухой.

- Проклятый святоша… - пробормотал Томаш, - Проклятый монастырь, проклятая пятка… А я – проклятый безмозглый дурак. Вздумал под конец жизни к мощам святым припасть, чудо обрести, значит… Как будто бывают такие чудеса, которые могут душу старого раубриттера отмыть… Вот тебе и чудо. Получай, значит, что заслужил.

- Не будем отчаиваться прежде времени, - заметил Шварцрабэ с наигранной беспечностью, - Мы живы, а это уже кое-что да значит. Нас четверо, не так уж мало!

- Четыре старых машины против трех дюжин рыцарей Ордена и безумного приора, - Ягеллону потребовалось лишь несколько секунд, чтобы подвести мысленную черту под этим несложным уравнением, - Долгий же будет бой… Что же нам делать?

- Запастись снарядами, - зло бросил Томаш, - Вы как знаете, а я спрячу пару десятков, прежде чем позволю опечатать патронники и советую вам поступить так же. Старая печенка подсказывает мне, что в этом чертовом монастыре снаряды скоро могут стать самым дорогим товаром…

Шварцрабэ слабо улыбнулся.

- Ввязаться в бой – штука не хитрая. Мне кажется, за серой броней сира Гризео скрывается весьма светлая голова. Быть может, в ней возникнет спасительный план?

Гримберт вздохнул и несколько секунд молчал, мысленно готовя ответ, хоть в этом и не было никакой необходимости – ответ давно был готов. И он даже ощутил подобие удовлетворения, поскольку этот ответ, в отличие от много сказанного прежде, был целиком и полностью правдив.

- Нет, - сказал он, - Никакого плана у меня нет.

- Мессир?

Гримберту удалось сдержать удивленный возглас, но не рык раздражения, который последовал вслед за ним.

- Черт побери, Берхард! В следующий раз, когда ты захочешь попытаться подобраться ко мне незамеченным, мои орудия могут не оказаться на предохранителе. Помни об этом.