Константин Соловьев - Раубриттер (II. - Spero)

- Что же это вы с племянником по Альбам в такую пору гуляете? Повезло, что нас встретили, а если б лихих людей?

- Нужда выгнала, - Берхард издал по-старчески сухой смешок, - Собрались вот в Сан-Ремо. Тут недалече, через Изуверский Перевал, да направо по тропке… Только погодой Всевышний не благословил.

- Зачем это вам в Сан-Ремо?

- В тамошней церкви, говорят, ключица Святого Гервея хранится. Племянник у меня, видите ли, слепенький, ну вот и решили, значит, паломничество вроде как совершить, поклониться, значит, мощам чудотворным...

Выкинут наружу, подумал Гримберт, чувствуя, как запах мяса заставляет печенку и желудок съеживаться на своем месте. Берхард прав, Альбы – край бесконечно чужой и опасный, люди здесь ведут себя как хищники, привечать путников, пусть даже не опасных, никто не станет. Не говоря уже о том, чтоб делиться с ними теплом и едой.

- У меня брат тоже слепой, - вдруг произнес один из самозваных хозяев Палаццо, - Тоже Святому Гервею свечки ставили, да толку… Новые-то глаза не вырастут, верно?

- Это смотря от чего ослеп, - с важностью заметил Берхард, - Святые отцы говорят…

- От любопытства ослеп, - отрезал тот, - Увидал супругу нашего графа, когда та в трицикле ехать изволила. Ну и занавесочку, значит, не до конца закрыла. А брат мой, дурень, вместо того, чтоб отвернуться или хоть глаза прикрыть, стал пялиться на неё. Ну и допялился, понятно. Хорошо еще, граф наш из старой породы был, с уважением к простым людям относился. Велел только калёным железом глаза брату выжечь, а мог бы и на крючья, это запросто… Ну а племянник твой как ослеп? Уж поди, не от того, что на иконы дни напролет смотрел?

Нет, он просто однажды отпустил не очень удачную шутку, подумал Гримберт. При человеке, с которым не стоило шутить. И этот человек взял то, что ему причиталось, для этого ему понадобилось пара ланцетов, щипцы и несколько часов времени. Не потому, что он был неопытен или неумел. Скорее всего, он просто не хотел спешить.

Мои глаза всегда будут при вас, граф…

- В уплату подати отдал, - скорбно вздохнул Берхард, - Дело понятное. Эх, благослови вас Господь, судари, за гостеприимство вашу и доброту!

Будь Гримберт не столь вымотан, перевоплощение спутника даже позабавило бы его. Сухой колючий нрав «альбийской гончей» сменился на подобострастное старческое пришёптывание, столь естественное, что будь у него глаза, он бы не смог одолеть соблазн и протёр бы их – куда пропал тот самый Берхард Однорукий, что был с ним всю дорогу?

Кажется, это принесло свои плоды. По крайней мере, голоса расспрашивающих сделались как будто спокойнее и миролюбивее, отчего беседа уже не напоминала допрос.

- В уплату подати? Чем же это ты занимаешься, папаша, и из каких краёв явился?

- Звать меня Эберульф, - с готовностью отозвался Берхард, - Из Баярдо мы. Может, слыхали, там у нас хозяйство гидропоническое. Я за старшего, остальное семейство помогает.

- И что, хорошее хозяйство?

- Лучшее на столь миль в округе! – с гордостью подтвердил Берхард, - Такие штаммы бактерий выпускали, что даже баронские слуги в очереди толпились, чтоб только у нас купить. Фаговары у нас один к одному получались, чистоты необыкновенной и почти без примесей. Липополисахариды варили, барофилы варили, всё что угодно варили… А вот подать нас и погубила. Пришёл, значит, сборщик, и сразу за горло – плати, говорит, папаша Эбервульф, сто монет, а не то я тебе оставшуюся руку обкорнаю. А как, скажите на милость, мне платить, ежли у меня уже месяц как чаши все пустые стоят, без питательного раствора?

- Что ж так?

Берхард испустил подавленный вздох.

- Еретики, будь они неладны! Не то николаиты, не то савватиане, уже сам черт не разберёт. Вздумалось им графскую баржу прямиком в порту взорвать. Ну вся химикалия из неё возьми и вылейся прямиком в Лигурийское море. А через это весь сарграссум бурый передох. А мы веками из этого сарграссума питательный раствор для штаммов делаем. Вот и…

- Ну и ну. Заплатил, значит, твой племянник глазами за проклятые водоросли?

- Выходит, что так. Сборщик податей спросил, что отдадим – егойные глаза или мои пальцы, но мы прикинули, что пальцы мне в работе еще нужны, куда ж я без пальцев, а у племянника дело молодое еще… К тому же, говорят, Святой Гервей помочь может. У некоторых, кто истово помолится, глаза обратно вырастают. Только надо перед тем, как в церковь зайти, три раза на восток плюнуть и пыли в правый сапог насыпать. Тогда непременно вырастут.

Суетливый подобострастный говор Берхарда казался Гримберту фальшивым, как монеты массандронской чеканки, но в Палаццо установилась тишина, заполненная скрипом стульев и вздохами – при всей своей бесхитростности рассказ произвел на этих людей должное впечатление.

- Ладно, - тот, что открыл им дверь, смущенно кашлянул, - Может, это и Альбы, но тут чтят нужду. Садитесь к огню да отведайте, что Бог послал. Разносолов у нас нету, но мясо и лепешка найдутся, а за тепло с вас и подавно никто спрашивать не станет.

Кто-то уступил Гримберту стул и тот, нащупав грубое, сколоченное из не ошкуренных бревен сооружение, с трудом на него взобрался. Избитые ходьбой ноги задрожали, едва не выламываясь из суставов. А когда скрюченные морозом пальцы наткнулись на край деревянной миски, в которой исходило паром мясо, он на какое-то время вообще перестал сознавать, что его окружает.

Он рвал это мясо с жадностью голодного грифа, упиваясь сладким соком, текущим в горло и не замечая обожженных пальцев. Мясо местами подгорело, а местами было сырым, как бывает с мясом, если повар экономит на топливе, но это было понятно. Здесь, в ледяном сердце Альб, достать дрова, пожалуй, было не проще, чем само мясо. Остервенело пожирая его целыми кусками, с трудом заставляя себя хоть немного пережевывать, Гримберт отстраненно подумал о том, что вздумай маркграфский повар подать ему что-либо подобное годом раньше – его накормили бы похлебкой из его собственных потрохов.

- Благодарствую за угощение, - пробормотал сидящий где-то поодаль Берхард, - И за гостеприимство. Говорят, чтоб кусок мяса лучше лез в глотку, хорошо его смочить глотком хорошего вина. У меня с собой как раз и мех есть. Угощайтесь, сеньоры, плодом доброй старой лозы, на лучших молочнокислых культурах настоянного. Не Бог весть что, понятно…

Послышались одобрительные смешки и бульканье.

- Вот это дело!

- Что ж, за хорошее знакомство можно и выпить. Только что ж ты сам мяса не ешь, папаша?

- Епитимья, - отозвался Берхард, звучно сглотнув слюну, - Священник наш наложил. За то, что забыл посев у него на алтаре освятить. Теперь вот до самой Пасхи мяса мне не положено.

- Ну, а мы за твое здоровье выпьем, старик!

В дармовом вине подозрительность новых хозяев Палаццо быстро растворилась. Не прошло и нескольких минут, как настороженные расспросы сменились обстоятельной и неспешной беседой, перемежающейся только бульканьем меха и треском дров в очаге. В беседу эту Гримберт, поглощенный едой, не вслушивался, а даже если бы и вслушивался, едва ли вынес бы хоть что-то полезное. Берхард принялся рассказывать про обстановку в Альбах, используя для этого наименования, отсутствовавшие на самых подробных картах.