Константин Соловьев - Раубриттер (II. - Spero)

Гримберт настроил фокус рыцарских сенсоров на максимум и взглянул в ту сторону, куда прежде с беспокойством посматривал его проводник. Разумеется, ничего не увидел. С наступлением темноты Альбы превращались в россыпи угольно-серых теней с острыми зазубренными контурами. Со ста метров не рассмотреть и ставшую лагерем армию.

Лаубер. Это слово колючим стальным шипом коснулось затылка. Словно примериваясь, куда лучше вонзиться. Он долго шел по следу Гримберта и, убедившись, что след уводит в горы, решил не останавливаться. Наверняка у него есть все, что нужно для хорошей охоты – опытные проводники и загонщики, запас топлива и провизии. А еще – походный набор пыточных инструментов. Впрочем, нет. Лаубер – основательный и дотошный даже в мелочах человек. Он не станет пытать своего врага здесь, в негостеприимных горах. Скорее, распорядиться отвезти его в Женеву, туда, где он сможет приступить к процессу обстоятельно и без спешки… Гримберт, мысленно заворчав погасил эту мысль, представив, как засыпает ее снегом.

- Что еще можешь сказать? – кратко спросил он.

Берхард колебался недолго.

- Быстро идут. Видать, опытные.

- Быстрее, чем мы?

- Да, мессир. Сильно быстрее. Делают по три мили на каждую нашу.

- Это из-за того, что…

Бывший альмогавар был лишен чувства смущения. По крайней мере, никаких его зачатков Гримберт в проводнике до сих пор не замечал.

- Твоя проклятая ореходавка. Она тащится медленнее, чем подвода с дровами.

Гримберт и сам это знал. Как знал и другое.

- Я не брошу доспех.

Берхард заворочался, устраиваясь на ночевку. Там, где прогорел огонь, снег стаял и земля немного прогрелась. Не настолько, чтоб сделаться мягкой, но Берхард, по-видимому, вполне довольствовался и этим.

- Не бросай. Дело хозяйское. Ну, давай дрыхнуть, что ли. Вставать-то с рассветом…

Он ничего не спрашивал, не уточнял, лишь констатировал и без того известный факт. Какие мысли сейчас крутились в его голове и крутились ли вообще, Гримберт не смог бы сказать, обладай его доспех даже самыми совершенными сенсорами. Иногда ему казалось, что никаких мыслей в голове Берхарда вовсе нет, там лишь свернулись клубком впитанные с молоком матери звериные инстинкты, безошибочные и совершенные, как полагается очень древнему, очень простому и оттого очень эффективному механизму.

- Берхард…

- А? – припорошенный снегом капюшон немного вздрогнул.

- Мы ведь не оторвемся, так?

- Не оторвемся, мессир, - спокойно подтвердил Берхард, - Твой доспех ножищами такие дыры в снегу печатает, что даже слепой заметит. Прости уж за слепого…

Гримберт негромко хмыкнул в душной темноте кокпита. Он уже и забыл про то, что слеп. Примитивно устроенные механические глаза доспеха разогнали вечную тьму и всего за день он так к этому привык, что мысль об отключении казалась ужасной, как мысль о неминуемом Страшном Суде.

- Патронов у меня нет. Ни единого. Если у них отыщется хотя бы пара кумулятивных мушкетов… Я даже не смогу дать им бой. Меня просто прижмут к скале и расстреляют. Конечно, я могу задраиться здесь, вроде как в крепости. Едва ли они взяли с собой в Альбы вибрационные резаки или горелки…

Ветер донёс до него скрипучий смешок проводника.

- Недолго же твоя крепость продержится. Разведут под доспехом огонь, там уж или сам выползешь как миленький или спечешься как перепел в пироге.

- Верно.

Берхард вновь завозился на своем месте. Но теперь он уже не пытался устроиться на ночь поудобнее, напротив, принялся единственной рукой сноровисто затягивать шнуровку на ботфортах. Как если бы собирался куда-то идти. Гримберт ощутил порыв холодного воздуха, несмотря на то, что кокпит был герметично закрыт.

- Куда ты?

Глупый вопрос. И без того понятно – куда. Странно только, что ждал так долго. А может, не ждал, а просто дожидался ночи. В темноте уйти от погони куда легче, тем более, если ты один и в совершенстве знаешь каждую здешнюю тропу.

- Пойду прогуляюсь для аппетита, - буркнул Берхард, выуживая из ствола мушкета забитую туда от снега тряпицу, - У нас в Жироне не принято как козлу по горам бегать неведомо от кого. Так вот я скажу.

- Ты…

Берхард внимательно посмотрел в небо, укутанное свинцовыми шалями туч, сквозь которые едва заметно золотилось лунное свечение.

- Господь нынче ночью лампадки небесные притушил, а в темноте я ходить умею. Попытаюсь подобраться к их лагерю поближе. Вдруг и удастся пару слов перехватить… В Альбах последнее дело – бегать незнакомо от кого.

Гримберт кисло улыбнулся в кокпите.

- Хочешь узнать, за кем из нас они явились, так ведь?

Берхард, помедлив, кивнул.

- Кто бы то ни был, у него должна быть дюже серьёзная причина лезть в горы. А раз так, кто-то из нас и есть эта причина.

- Думаешь, по твою душу могут быть?

- Всяко бывает, мессир. Я не первый день Господу надоедаю, много недругов завести успел, и сейчас, и раньше… Вдруг кто решил со старым Берхардом счёты свести, а вы лишь поблизу оказались?

Лёгкая надежда, загоревшаяся было внутри, истлела, как сожженный жаром мотылёк.

Никто не любит контрабандистов, но едва ли кому-то взбредёт в голову посылать за ними в горы настоящую погоню. Тяжёлая мысль заворочалась в сознании, распространяя смрадную вонь, точно умирающая крыса в подполе.

Лаубер. Он явился, чтобы получить своё и уже как никогда близок к этому. Этот не отступится, не пройдёт мимо. Он получил глаза Гримберта и жаждет получить остальное, точно коллекционер, спешащий пополнить коллекцию.

- А если тебя заметят?

Берхард невозмутимо пожал плечами. Жест этот получился у него немного неестественным – слишком топорщилась под тряпьем правая культя.

- Отобьюсь как-нибудь. А ты вот что, мессир… Едва рассветет, двигай дальше, направление я тебе укажу. Буду жив – нагоню. А не буду… Значит, на том свете свидимся. Хоть там-то будет потеплее, чем здесь…

- Берхард…

Проводник обратил в его сторону нетерпеливый взгляд.

- Ну? Чего?

- Почему ты это делаешь?

Гримберта спросил это так тихо, что если бы не усиленные стальные связки доспеха, вопрос и вовсе затерялся бы в потоках ночного ветра, облизывавшего Альбы шершавым холодным языком.

Берхард усмехнулся, продемонстрировав недурной набор сохранившихся зубов:

- Знаешь… Даже когда нацеплю баронскую корону, руку всё равно не отращу.

- Почему?

- Этот обрубок у меня иногда навроде воспоминания. Воспоминания не должны зарастать, так мне думается.

- Воспоминания о мятеже Лотара?

- О битве при Ревелло. Ты там не был, мессир. А я был. Я стоял в первой шеренге иберийских альмогаваров, на правом фланге. И ждал, когда магнус-принцепс протрубит в рог, чтоб вскинуть свой протазан. Его лезвие горело чистым серебром, но я знал, что оно сделается красным, как только я вгоню его в доспех первого встречного мятежного латника…