Константин Соловьев - Раубриттер (I. - Prudentia)

Сталь сшибалась со сталью, окутывая бредущие по перепаханному полю механические фигуры облаками осколков и огненными сполохами. Ярость против ярости. Благородное безумие боя против отчаянной храбрости. В противостоянии материалов обладающий наименьшим запасом прочности должен пасть. Грубый закон жизни, совсем не похожий на изящные законы Святого Престола. Гримберт знал, что справедлив он и в отношении людей.

Но у стали, как и у плоти, есть свой предел. Кто-то из рыцарей уже замер неподвижным изваянием, точно огромная статуя, распространяя вокруг себя черный дым сгорающих внутренностей. Кто-то рухнул, испещренный пробоинами, чтобы больше никогда не подняться.

- Грязные еретики! – «Багряный Скиталец», получив несколько касательных попаданий в грудь, зашатался, но не упал, - Я думал, нас ждет добрый прием, но что-то не вижу, чтоб нас угощали вином и хлебом, как полагается среди гостеприимных хозяев, пока что чаще встречается свинец…

- А ты ожидал, что врата Арбории распахнутся перед нами, как лоно добродетельной маркитантки? – усмехнулся Гримберт, - Не переживай, лангобарды просто играют свою роль. Не могут же они сдать ворота без боя!

- Мы потеряли уже полдюжины машин. Если это спектакль, то они относятся к нему серьезней, чем в чертовом императорском театре! Даже в Салуццо не было так жарко!

Гримберт раздраженно скрипнул зубами. Люди, не способные видеть план в целом, замечающие лишь отдельные его детали, зачастую так же бесполезны, как кинжал без рукояти или трицикл без колес.

- Все закончится, как только мы возьмем ворота, - нетерпеливо отозвался он, - Просто проложи моим рыцарям дорогу внутрь, и сам не заметишь, как все будет закончено.

- Если Лауберу хотя бы вполовину тяжело, как нам сейчас, мне уже его жаль…

Гримберт помрачнел, но смолчал. Несколько раз, пользуясь передышкой в бою, он пытался определить, что творится на юго-востоке, но даже мощные радары «Тура» были бессильны ему помочь. Небо над городом кипело от струй раскаленной плазмы и звенело в невидимом спектре от плотности электромагнитного излучения. Даже воздух настолько ионизировался, что почти не годился для дыхания. Радары показывали лишь бессмысленные россыпи алых мазков.

- Вперед, черт возьми! За Турин! Круши!

Магнебод был первым, оказавшимся у бреши. Под шквальных огнем фланкирующих батарей он в несколько огромных шагов подошел вплотную и, прежде чем кто-то из защитников успел спохватиться, выпустил ревущую огненную струю внутрь прикрывающих ворота капониров. В бетонных коробках что-то затрещало, как в гаснущей масляной лампе, и наружу сквозь бойницы устремились трепещущие в горячем ветру хлопья свежего пепла – то, что осталось от наводчиков и обслуги.

- Город твой, Гримберт, - судя по дыханию Магнебода, этот бросок дался ему непросто, - А теперь сорви эту чертову грушу и сделай с ней то, что требуется.

***

Уличные бои – совершенно особый вид боя.

В нем нет элегантности, присущей обычным поединкам, нет той особой утонченности, что дает высокоточное орудие и выверенный прицел. Только слепая ярость, глухой лязг орудийных затворов и стремительные маневры в узких лабиринтах улиц, которые быстро превращаются в освещенные пожарами руины. Здесь не сходятся по сигналу горна и не стреляют имитационными снарядами. Тут победитель через секунду может стать проигравшим, сам того не заметив, а еще через две его убийца сам завоет от боли в содрогающейся кабине, когда кто-то всадит ему в спину бронебойно-зажигательный снаряд.

«Сияющий Ангел» так и замер у ворот неподвижным изваянием в почти не поврежденной броне – какой-то пехотинец изловчился и всадил в него в упор кумулятивный заряд, превративший рыцаря внутри бронекапсулы в висящие на амортизационной сетке лохмотья кожи вперемешку с алой пеной. «Громила» рухнул на мосту с раздробленной шальным попаданием ногой – Гримберт приказал столкнуть его в ров, чтоб не мешал атакующим порядкам. У «Алчущего Истины» от перегрева замкнула автоматика и, прежде чем кто-то успел среагировать, он изрешетил своего соседа, приняв его за лангобарда.

- Первый канал! – приказал Гримберт, - Говорит маркграф Туринский. Прошли ворота, потеряв полторы дюжины рыцарей. Сопротивление очень плотное, ожесточенное. Чертовы лангобарды оказались хитрее, чем мы считали. Не стали контратаковать, чтоб не подставляться под наши пушки. Вместо этого они отступили, втянув нас в городские бои. Кажется, я понял их тактику. Они изматывают нас короткими стычками с разных сторон, размывая направление главного удара. Висят, точно волки на медведе…

Он замолчал, осознав, что говорит в пустоту, шипящую ядовитыми змеями помех. Первый канал был зарезервирован только для баннеретов и самого сенешаля, если канал молчит, значит, проблемы со связью серьезнее, чем казалось поначалу.

- Второй канал, - неохотно приказал он, - Магнебод, где…

«Тур» вздрогнул так, что он едва не прикусил язык. Броня загудела от попадания. Не опасного, но Гримберту было довольно того, что оно непоправимо испортило окраску доспеха, оставив на наплечнике уродливую опалину, похожую на пятно лишая.

Ему не требовалась помощь «Тура», чтоб определить траекторию. Несколько лангобардских пехотинцев укрылись на высокой башне, торчавшей посреди квартала, и теперь ожесточенно пытались перезарядить громоздкую динамо-реактивную пушку. Гримберт не смог отказать себе в удовольствии переключиться на автоматические орудия и размолоть их вместе с башней в каменную пыль.

- Магнебод, где мои рыцари?

Эфир звенел и дребезжал, точно котелок, наполненный металлическими осколками, но даже в нем можно было расслышать тяжелое дыхание Магнебода.

- Идут… Идут, мессир.

- Мы теряем время!

- Лучше терять время, чем людей.

- Лангобардов вдесятеро меньше, чем нас!

«Багряный Скиталец» шел по соседней улице, Гримберт видел его тяжелый, похожий на крепость, шлем, плывущий над низкими крышами. Время от времени рыцарь останавливался, чтобы запустить внутрь одного из домов ревущего огненного змея.

- Эти хитрые ублюдки смогли нам навязать свои правила игры. Они нарочно не создают очагов обороны и укреплений. Они откатываются под прикрытие домов, чтоб не попасть под наши пушки, а стоит нам сделать шаг, как жалят нам в спину…

- Удерживать направление! – приказал Гримберт, - Не распылять силы! Мы должны…

На его глазах из подворотни на перекресток выскочил какой-то лангобард, сжимающий в руках громоздкий, похожий на бочонок, предмет. Туринские пехотинцы, прикрывавшие рыцарей, вовремя заметили его и всадили в бок гизарму, но поздно. Едва волоча свое полуразрубленное тело, лангобард метнулся под ноги к ближайшему рыцарю, что-то нечленораздельно крича. Должно быть, он призывал своих еретических богов или демонов или…