Константин Соловьев - Раубриттер (I. - Prudentia)

- Не нравится мне это… - пробормотал Магнебод, - Больно уж похоже на огневой мешок…

Гримберт и сам это видел. Клинья женевских рыцарей раскрывались навстречу уцелевшим туринцам подобно исполинским цветам. Развертывание в боевые порядки, вот как это называется, прошипел ему в затылок чей-то незнакомый голос. Классическая тактическая схема из тех, что тебе знакомы наизусть. В таком порядке не движутся на помощь, мой друг…

Гримберт ощутил, как скрипят его собственные зубы, едва не перетирая друг друга.

Лаубер. Ядовитая змея Лаубер, которая будет извиваться даже с переломанной спиной, силясь укусить обидчика. Ах черт, он ожидал от Лаубера всякого, но в этот раз он, кажется, превзошел сам себя. Решился на немыслимо наглый трюк.

Он все распланировал верно. Сенешаль далеко, связи с ним нет. В кипящем котле, который зовется Арборией, давно перемешались боевые порядки и построения, вымпелы и флаги. А тут еще мятеж квадов под боком… Не удивительно, что граф Женевский решил обратить в свою пользу эту ситуацию. Покончить со старым врагом, воспользовавшись царящей неразберихой.

Ловко, ах, ловко! Гримберт рассмеялся жутким лающим смехом. Момент для удара выл выбран наилучшим образом. От Туринского знамени осталась жалкая горсть рыцарей, а силы Лаубера пусть и подточены, но все еще внушительны. Один решительный натиск – и все кончено. После боя удрученный граф Лаубер доложит убитому горем сенешалю о том, что несмотря на все предпринятые меры маркграф Туринский Гримберт погиб в бою с мятежными квадами, являя собой образец рыцарского мужества.

- Всем, кто меня слышит… - Гримберт выдохнул эти слова в эфир, еще не зная, что произнесет следом, но быстро собрался с духом, - Отступаем на восток, сохраняя боевой порядок.

- Никак с женевцами придется схватиться, мессир? – спросил кто-то опасливо.

Не все из рыцарей Туринского знамени были обучены грамоте, не все разбирали сложные тактические этюды, но для того, чтоб понять происходящее, не требовалось быть знатоком математики. Все и так было яснее ясного – задачка, с которой справится последний оруженосец.

- Отступаем в оборонительном порядке, – приказал Гримберт, - В ста туазах позади есть площадь. Готовимся к обороне по ее периметру. Первыми огонь не открывать, но руки держать на гашетках. Если женевцы думают, что смогут взять нас, точно жареных гусей, их ждет неприятный сюрприз!

- Дельная мысль, - мрачно согласился Магнебод, - Может, и продержимся, пока Алафриду не донесут…

Площадь была небольшой, выстроенной вокруг старого, христианских еще времен, собора. И хоть сам собор превратился в подобие обугленного пальца под огнем тяжелых орудий, свободного пространства возле него оставалось достаточно, чтоб расположиться для обороны. Противник вынужден будет приближаться по заваленным камнем и горящим улицам, не имея свободы для маневра, что дает некоторое тактическое преимущество. Но до конца оценить его Гримберт не успел.

- Гримберт, маркграф Туринский, также именуемый Пауком! Я, граф Лаубер из Женевы, вассал императора франкской империи, требую твоей немедленной сдачи. Если хочешь сохранить жизнь себе и своим людям, уповая на справедливость короны, немедленно прикажи своим рыцарям заглушить реакторы. В противном случае я не могу гарантировать, что ты проживешь достаточно долго, чтоб предстать перед судом.

Этот голос пронесся над городом подобно вихрю. Оглушительный и вибрирующий, он был так силен, что уцелевшие Туринские пехотинцы хватались за головы, прикрывая уши. Прямо глас Господний, с усмешкой больше похожей на оскал подумал Гримберт, не хватает разве что горящего куста. Впрочем, горящих домов все еще в достатке…

- Не пытайся оказать сопротивления и не предпринимай действий, которые могут быть расценены как враждебные. Отдай приказ всем своим рыцарям дезактивировать доспехи. Выходи сам, безоружный, подняв руки. Не ухудшай свое и без того скверное положение.

При одной только мысли о том, что придется выбраться из «Тура» и шагать к Лауберу, подняв руки, у Гримберта защипало под сердцем. Графу Женевскому была нужна не просто победа, ему требовалось унижение. Расплата за все годы борьбы.

Поздно, самоуверенный ты дурак, подумал Гримберт, лихорадочно пересчитывая уцелевших рыцарей, пятящихся к площади. Получив кратковременное тактическое преимущество, ты уже думаешь, будто выиграл битву. А ведь где-то сейчас уже точится топор, которым палач снесёт под корень твою голову. Впрочем, нет, топор для тебя будет чересчур хорош. Я попрошу Алафрида придумать для тебя нечто более интересное. Вытягивание жил. Колесование. Оскопление. Четвертование. Сжигание внутренностей или, быть может…

- Дело дрянь, - хладнокровно сообщил Магнебод, чей «Багряный Скиталец» тоже медленно пятился, водя из стороны в сторону стволами орудий, - Их самое малое полсотни и все прибывают. А нас – неполная дюжина, и половина уже без боеприпасов.

Гримберт был вынужден согласиться с его нехитрой стратегической выкладкой. В зареве пожаров, раздирающих трещащую и чадящую дымом Арборию, уже можно было различить приближающиеся фигуры, шествующие сквозь огонь с грацией механических кукол. Гримберт не видел их гербов, но отчетливо разбирал цифровые сигнатуры.

Их много, понял он с опозданием. Их чертовски много, как для отряда, прошедшего ад юго-восточных ворот. Клеф оказался вовсе не так хорош, как думалось. Или, что вероятнее, он уже сбежал из города, плюнув на все договоренности и сделки. Что ж, и до него рано или поздно дотянется рука маркграфа Туринского…

- Гримберт? – в голосе Магнебода впервые послышалось что-то вроде неуверенности.

Старший рыцарь тоже все понял. Быстрее, чем его собственные бортовые вычислители подвели сухой статистический итог предполагаемому бою. Три-четыре минуты огневого контакта, не больше.

- Старый стервятник, - Гримберт через силу ухмыльнулся, - Кажется, граф Лаубер решил сыграть по-крупному. Каким-то образом заглушил связь и решил разделаться со мной. Очень мило с его стороны.

- Гримберт!

- Когда Алафрид узнает об этом, то разорвет его на части безо всякого суда. Нам надо лишь продержаться немного времени, мой друг. Уверен, сенешаль уже пытается разобраться, что происходит.

«Багряный Скиталец» ворочал тяжелыми орудиями, переводя их с одной цели на другую. Целей делалось все больше, Гримберт больше не отмечал их, тактический планшет и без того пульсировал десятками тревожных огней. Вражеские рыцари приближались к ним с трех сторон. Мерно шагающие громады, ощетинившиеся орудиями и жалами излучателей, прикрытые тяжелыми пластами доспехов. Они обступали площадь со всех сторон, захватывая перекрестки и улицы и отражая металлической броней сполохи горящих руин. Не было ни выстрелов, ни боевых кличей, ни рева горна – только лишь скрежет многотонных махин. Даже воющая от боли Арбория, превратившаяся в каменное месиво, казалось, на миг затихла в немом ожидании. Сотрясающая город канонада обратилась редкими, вразнобой, залпами.