Станислав Сергеев - Призрак Родины [litres]

– Поняла… А ты?

– Пойду, погуляю. Их тут ещё человек десять по окрестностям шатается, надо бы пересчитать, да провести воспитательную беседу. Кстати, а этот… – показал головой на убитого боевика. – На каком языке ругался? В первый раз слышу.

Она усмехнулась.

– Это – верты, беженцы из мелких островных государств. Они эмигрируют в Генский Союз в надежде заработать, а за небольшие деньги их берут в генскую армию и используют в качестве пушечного мяса.

– Хм… Как бойцы – не очень, не впечатлили…

Ланка согласно кивнула головой, добавив:

– Так оно и есть. Этих ещё хоть немного натаскали, а говорили, что они у себя на островах до сих пор воюют чуть ли не луками со стрелами.

Из лука я стрелять не умел, поэтому стал обдумывать свои дальнейшие шаги…

Примерно зная расположение позиций и жилых помещений в этом небольшом укрепрайоне по данным космической разведки, в голове сразу сложился примерный порядок действий…

Осторожно выглянув из блиндажа, я наткнулся на внимательный взгляд стоящего невдалеке бойца, без какой-либо тревоги пытающегося узнать, что такого интересного происходит у командира в блиндаже, куда недавно припёрлись мауринские контрики, и следом завели смазливую генскую журналистку и простого пехотного офицерика.

Тут же, на позиции стояли ещё двое бойцов из тех, что до этого типа прятались за изгибом траншеи и наблюдали за нашим приходом. Видимо, в данный момент они с особым смаком обсуждали последние новости, и, судя по смеху и вольным позам, настроение у них было не самым плохим. Один, из пришедших почесать языком, стоял ко мне спиной и эмоционально махал руками, явно показывая что-то в лицах. Второй, прислонившись к укреплённой крышками от снарядных ящиков стенке окопа, лениво посматривал по сторонам и изредка бросал заинтересованные взгляды в сторону входа в командирский блиндаж.

Чуть в стороне, возле пулемёта находился ещё один солдатик, который, прислушиваясь к болтовне стоящих у окопа, тем не менее не поддерживал их разговор.

Солнце уже садилось, и маскировочная сеть, натянутая над окопами и позицией крупнокалиберного пулемёта, давала длинные тени, благодаря чему на этом небольшом пространстве уже фактически царил полумрак.

Поэтому глаза пулемётчика расширились от удивления, когда он увидел направленную на него толстую трубу глушителя, накрученную на ствол пистолета.

Стоящий ко мне боком боец рефлекторно схватился за короткоствольный штурмовой карабин, висящий на боку, а его собрат, до этого размахивающий руками, замер на полуслове и неуклюже попытался развернуться, поняв, что у него за спиной происходит нечто необычное.

Время!

Хлопс-с-с-с!

Пистолет сильно дёрнулся у меня в руке, отправляя тяжёлую дозвуковую пулю в голову смотрящего на меня пулемётчика. Нет, не мой ствол – не привык ещё: из-за того, что дёрнул плохо сбалансированное оружие, пуля пошла левее и чуть ниже, только оцарапав щёку противнику.

Сделал лёгкую коррекцию и снова, но уже плавно нажал на спусковой крючок.

Хлопс-с-с-с!

Пулемётчик, получив пулю в голову чуть выше левого надбровья, сделал шаг назад и завалился на спину.

Стоящий ко мне боком боевик явно не был новичком, сразу оценил ситуацию и попытался вообще уйти с линии стрельбы, не теряя времени на манипуляции со своим оружием.

Хлопс-с-с-с! Хлопс-с-с-с!

Теперь-то я пистолет прочувствовал и бил вполне точно: первая пуля – в горло, вторая – уже в голову.

Этот тоже готов…

Третий болтун просто впал в ступор и, успев повернуться всего на пол-оборота, уставился в чёрный зрачок дула наведённого на него автоматического пистолета.

Не время для сантиментов…

Хлопс-с-с-с!

Пока я, оставив за собой три трупа, осторожно, прислушиваясь к каждому шуму, перемещался по окопу в сторону второго блиндажа, руки сами сменили на пистолете магазин, отправив почти израсходованный с двумя последними патронами в нагрудный карман мауринского армейского камуфляжа.

Через пять шагов, прямо за извилистым поворотом я лицом к лицу столкнулся с замом командира этого подразделения. Он торопливо шёл в мою сторону, застёгивая на ходу разгрузку и пытаясь при этом удержать в руке карабин.

Одно мгновение мы смотрели друг другу в глаза, и он сразу всё понял без слов. Парень был чуть постарше своего командира, но во время первого допроса он почти в него не вмешивался и больше сидел в стороне, внимательно наблюдая за мной и Ланкой и слегка улыбаясь при этом.

Не знаю, что меня остановило сразу нажать на спусковой крючок. Наверное, опять интуиция, или всё же этот взгляд всё понимающего и много чего повидавшего человека.

Мы меньше секунды играли в гляделки, но мой противник успел чуть заметно невесело усмехнуться и сказать:

– Рысь…

Хм…

Узнал, значит, а, судя по тем ухмылкам на допросе, тему он просёк сразу ещё тогда.

Сам ничего не успел понять, как тело сделало прыжок вперёд, и, сокращая дистанцию, я коротко ударил его в голову рукояткой пистолета, но так, чтоб не убить, а просто снести с копыт, надёжно и надолго.

Он ещё не успел упасть, а я рванул вперёд, можно сказать, даже понёсся на запах каких-то жареных вкусностей, которые были весьма и весьма знаковым ориентиром.

И тут моё везение кончилось – я почти на полной скорости налетел на двух выходящих из жилого блиндажа бойцов, которые – судя по экипировке и оружию в руках – шли сменять на позициях дежурный пост. Упавшего на землю с разбитой головой зама они увидели сразу, да и незнакомый мауринский старлей с пистолетом в руках не вызвал у них, конечно, никаких тёплых чувств и положительных эмоций. Поэтому они, сразу показав, что являются спецами, а не мобилизованным мясом, тут же попытались рассредоточиться, уходя с моей линии прицеливания.

Хлопс-с-с-с! Хлопс-с-с-с! Хлопс-с-с-с!

Пистолет задёргался у меня в руках, отправляя одну за другой тяжёлые пули в противников.

Один из солдат успел отскочить обратно в блиндаж, прикрывшись напарником, как щитом, ну а второй, на секунду замешкавшись и попытавшись прыгнуть в сторону, тут же получил одно за другим три попадания, отлетел к стенке окопа, сполз на подгибающихся ногах и завалился на бок.

Я еле-еле успел сам прыгнуть вбок, когда из двери блиндажа длинной очередью загрохотал карабин выжившего солдата противника. Судя по длине и хаотичности – напуган он знатно, поэтому и жжёт патроны без разбора.

Я подскочил к лежащему бойцу, ногой перевернул его на спину и, выхватив из подсумка на разгрузке противопехотную гранату, забросил её в темноту блиндажа.

Раздавшиеся там крики тут же заглушил сильный хлопок взрыва. Для верности я выхватил ещё одну гранату и, рванув кольцо, отправил вслед за первой.