Анатолий Махавкин - Наездник [СИ]

Я помахал ему и очень медленно пошёл домой. Тяжело всё-таки осознать, насколько вокруг глухие места. Всё время кажется, стоит повернуть и услышишь чьи-то голоса или увидишь группу туристов. Ни хрена подобного: по эту сторону реки на ближайшую пару-тройку сотен километров нет ни единой живой души. Ну, если не считать вездесущего зверья.

Кусака вновь начал рваться с поводка, едва не оторвав мою руку и не сшибив с ног. А, увидел знакомые домики! Гляди-ка, запомнил, лохматое отродье. А что если… Я отстегнул карабин и дракончик, смешно перебирая коротенькими лапками, побежал вперёд. Я тут же потерял зверушку из виду. Надеюсь, он не потеряется и вздумает шастать по лесу.

Мои опасения оказались совершенно напрасны. Кусаку я обнаружил у своего жилища. Дракончик стоял на задних лапах и увлечённо клекотал, глядя в окно. За стеклом на него высокомерно взирал Степлер и разрывалась от праведного лая обиженная в лучших чувствах Дина. Ещё бы, хозяин взял с собой не её, а какого-то непонятного приблуду.

Первым делом я освободил узников и дружная семейка тут же собралась вокруг. Как же вас много! Кот лениво скользнул мордой по штанине и принялся намывать гостей. Дина подозрительно обнюхала ноги, но запаха лаек не обнаружила. Такого предательства она бы точно не снесла. А это крылатое чучело псина готова была и потерпеть.

Кстати.

Немного поразмыслив я взял Кусаку за загривок и поставил перед собой. Дракончик выпучил глаза и вновь вывалил язык.

— Больше кусаться не будешь? — тварюка захрюкала, вроде бы отрицательно, — Смотри, укусишь — посажу обратно в ящик и никакой апелляции.

После снятия намордника Кусака повертел головой и громко фыркнул. Я и Дина настороженно наблюдали за его поведением. Даже Степлер перестал лизаться и повернул к нам свою наглую харю. Дракончик понюхал мою руку, подумал, склонив тяжёлую башку, тяжело вздохнул и пошёл прочь, изучая листики на земле. Внезапно встрепенулся и принялся кувыркаться по двору, издавая дикое шипение. Дина подняла переднюю лапу и уставилась на меня.

— Чего смотришь? — я погладил собаку, — Топай, развлекай гостя.

Николай сегодня казался опухшим несколько больше, чем обычно. Впрочем, о вчерашнем крепком возлиянии напоминала не только сизая физиономия Лифшица, но ещё и стойкий перегар. Ага и пять пустых бутылок Белой лошади тоже на что-то намекали. Иван задумчиво поднял одну, посмотрел на свет и понюхал. Потом поморщился.

— Подделка, — сообщил якут и аккуратно поставил тару на место, — У Гриши брал?

— Специалист, — уважительно отозвался Николай и торопливо выпил воды из ковша, — С ним, падлюкой и пил. Но он божился, что продукт — натуральный. Типа, только из Питера.

— Еврея обмануть — не просто святое дело, а настоящее чудо, — наставительно заметил Иван и разместился на древнем обшарпанном стуле с высокой спинкой, — Знал же, что так будет; зачем звонил? Похмелился бы, как нормальный необрезанный и отдыхал дальше.

— В субботу отдохну, — отмахнулся Николай, — А звонил, потому что поступил новый товар и его нужно срочно сбыть. Там с шухером всё прошло. Кстати, насчёт похмелиться…

Он достал из холодильника початую бутылку Джека Дэниэлса и показал нам. Иван тяжело вздохнул и посмотрел в окно Николаевой избушки. Там Вера вела беседу с каким-то рослым бородатым мужиком, кажется державшим заправку. Вроде бы я уже что-то с ним перетирал. Теперь он мученически кивал, соглашаясь с каждым словом сестры.

— Наливай, — подумав, сказал Иван, — ты только ничего не подумай. Просто больно смотреть, как человек мучается. Пусть и еврей.

— Ты его ещё жидом назови, — посоветовал я, — для пущего эффекта. А он тебе потом за это сотенку накинет, при продаже. Типа, обиделся.

— Так и сделаю, — Лифшиц довольно осклабился и перекрестился в сторону образов, — Вот те крест!

Ох и попадёт Ивану от Верки! Николай торопливо разлил самогон по стаканам, повеселив всех музыкой цокающего стекла. Нехило у него руки трусились.

— Закусить есть чего? — деловито поинтересовался Иван, цапнув посудину, куда хозяин плеснул больше всего.

Коля вновь открыл холодильник и некоторое время задумчиво исследовал его глубины.

— М-да, — сказал он и закрыл дверцу, — Даже не догадывался, что всё так печально. В лавку пора.

— То есть сало и колбаса для закуски не годятся? — хмыкнул я, озвучив то, что успел заметить, — Ну и жлоб ты, Коля! Странно, что ты Гришин продукт водой не разбавляешь.

— Разбавляет, — Скривился Иван, проглотив коричневую жидкость, — Чёрт, какая дрянь!

— Умеешь уговаривать, — согласился я и залпом выпил свой яд, — М-да, лучше не стало.

— Кому как, — Николай встрепенулся и занюхал коротким рукавом кургузого пиджака, — Вечно вы, русские, сбиваете богоизбранный народ с пути истинного.

— Это он тебе, — кивнул я Ивану, — Ну что, срочный товар смотреть станем или подождём, пока сеструха всех нас отметелит?

— П-посмотрим, — Лифшиц заметно повеселел и начал покачиваться, — Как боженька, босыми ножками…

— Какой именно? — уточнил я, направляясь за хозяином по узкому коридору, ведущему на задний двор, — Слушай, ну и грязища у тебя, хоть свиней заводи.

— Свинья — не кошерное животное, — возразил Николай, опираясь рукой о стену, — И правоверный еврей…

— Не должен жрать сало. — донёсся голос Ивана и громко хлопнула дверца холодильника, — Ноя тебя спасу, дружище. Колбаса то хоть кошерная?

— Самая, что ни на есть! — Лифшиц сделал попытку дёрнуть назад, но я пинком указал ему верное направление, — Оставь её в покое! Это — на Новый год.

— Ты ещё скажи: на китайский, — я остановился и заглянул в полуоткрытую дверь, — Оп-па, а вот и Гриша.

— Он не ушёл? — удивился Николай и помотал головой, — Ни хрена не помню… Вроде бы выпроводил и дверь закрыл.

— Значит не ту дверь.

На заднем дворе порядка оказалось не больше, чем внутри дома. Повсюду лежали какие-то чурбаки, в истоптанной грязи блестели гильзы, а Мицубиси хозяина нашёлся аккурат между сараем и брошенным птичником. Чёрт, ума не приложу, как огромный внедорожник получилось впихнуть между двумя, так близко поставленными зданиями. Причём, стоял он поперёк.

Похоже, Николая тоже заинтересовал этот вопрос, потому что он стал прямо посреди огромной лужи, утонув по щиколотку своих шикарных берцев и задумчиво уставился на борт автомобиля, заботливо камуфлированный пятнами грязи. Впрочем, возможно хозяин просто впал в похмельную прострацию.

Как выяснилось, венным оказалось последнее. С трудом выволакивая подгибающиеся ноги из грязи, я подошёл ближе и стукнул покосившееся изваяние по жирному плечу. Лифшиц подпрыгнул, подняв фонтан мутной жижи, взвизгнул и уставился на меня тусклыми глазами.