Юрий Волков - Город сестёр [СИ]

После Мариинска почти час петляли по просёлкам. Один раз пересекли напрочь убитый асфальт. Потом, слева, оставили село с кабинетным названием «Секретарка». Шило хохотнул:

— Ещё бы «секретуткой» назвали. Гы-гы.

И, наконец, перебравшись через рельсы, выкатили на новенькое шоссе, ведущее прямо в Отрадный. Вокруг пошли знакомые Дугину места. Бабка выжала под сотню и что-то напевала.

За развязкой, напротив Алтухово она сбавила ход, съехала с шоссе и поехала рядом с насыпью.

— Что случилось? — заволновался Пашка.

— Чёрное пятно, — объяснила Бабка. — Видишь следы. Тут все объезжают.

— А откуда оно здесь?

— Ну, ты как что спросишь… Я‑то почём знаю. Оно всегда здесь. Кластер перезагружается, а пятно на месте.

— Много таких пятен?

— Достаточно много. Как у кого двигатель на ходу сдохнет, или кто-то сознание потеряет, это точно — пятно.

Бабка сбросила скорость и потихоньку подкрадывалась к окраине городка. Справа, за небольшой лесопосадкой, виднелись частные домики, слева поджимала железная дорога.

— Ну, что там? — любопытничал Шило.

— Километрах в четырёх, на два часа, скопление тварей. Примерно там, где мы патроны брали.

Пашка прикинул.

— Там густо натыканный частный сектор. Сплошь дома богатые, крепкие. Может, кто из имунных в глухую оборону засел?

— Ну, уж нет, — помотала головой Бабка, — мы в гадюшник не полезем. Пусть уж сами. Сколько, примерно, до администрации?

— Километра два с половиной.

— Значит, всё чисто. Я же говорила — все твари в Дмитриевку попрутся. Попутного им ветра…

Покатили не спеша по Железнодорожной, повернули на Сабирзянова и осторожно, бесшумно и безмолвно, поехали в сторону администрации. Повернули на Первомайскую и тут Бабка затормозила.

— Объехать можно?

— В принципе — да. Вернуться немного назад, и направо, по Советской выйти на Отрадную.

Аккуратно развернулись и покатили в объезд. Огибая на Советской брошенные автомобили, докатили до гостиницы и снова — стоп.

— Какая-то сука сюда прётся. Вон оттуда, — Бабка указала на пятиэтажки. — Отступаем.

Развернулась, и так же неторопливо, пошелестела в обратном направлении.

— Ускорился, тварь!

Багги добавила скорости.

— Да он с даром ментата, гадина! Он нас чувствует.

Пашка встал за пулемёт. Приготовился.

Уже подъезжали к повороту направо, на выезд, когда между домов, задев угол пятиэтажки, нарисовался… Или — нарисовалась… Тварь. Как минимум — рубер. Вот это была животина!

Бабка сказала как-то спокойно:

— От этого мы не уйдём, даже без прицепа.

Зверюга представляла из себя пародию на собаку… Или кошку… Поджарая, гибкая, на длинных когтистых лапах, покрытая мелкими бляшками брони, ростом с лошадь. Такое даже издали увидеть — всю оставшуюся жизнь будет сниться. А тут — вот она, в пятидесяти метрах.

На голове у существа места, свободного от рогов, просто не было. А длинные и очень острые зубы — ножы, предназначались явно не для пережёвывания морковки. В пасти у зверушки вполне мог поместиться небольшой подросток… Или Машка.

Скорый прижал приклад и ждал.

Скотина вылетела на асфальт и, проскользив юзом метров пять, ускорилась вслед за пепелацем. Так стартанула, с пробуксовкой, что из-под когтей полетели куски дорожного покрытия. И начала стремительно приближаться.

— Сбрасывай! — Скомандовал Пашка. И отстегнувшийся прицеп покатился уже сам по себе, быстро отставая от багги.

Тварь прыгнула через телегу, зацепилась передними когтями (не рассчитала, бедная) и закувыркалась через голову. Пашка выжидал.

Зверюга быстро оправилась и, снова встав на ноги, скакнула за машиной, обиженно заревев по-медвежий. Именно этого Дугин и ждал. Глаза монстра всё время оставались за рогами, а вот пасть…

Животина, получив тяжёлую бронебойную пулю во внутренности, коротко взвыла, и прокатилась на пузе пару десятков метров. Тяжело встала, покачиваясь и непрерывно кашляя. Затрясла головой.

Павел сказал негромко:

— Стой.

Выцелил глаз между отростками рогов и пару раз выстрелил.

После второго, чудовище упало набок и, вытянувшись в судороге, затрясло мелко всеми лапами.

Выцелил второй глаз и всадил ещё одну пулю.

— Надо шарики вырезать, — поделился идеей с товарищами.

— Не успеем, — охладила Бабка. — Даже прицеп не успеем забрать. Вся свора сюда прёт. Нашумели.

— Давай на выезд.

И они погнали обратно на выезд из города.

Уже на просторе, на широкой и свободной от машин Железнодорожной улице, их нагнали.

Пашка подсказывал:

— Не гони, Бабка, не гони. Не гони…

Первыми мчались три человекообразных рубера. Наверняка — предвкушали пиршество. Но, дорога гладкая, Бабка ведёт ровно, прицел не сбивается, и Скорый начал стрелять.

Два выстрела, два облачка мозгов над головами преследователей.

А вот третьему, худющему, но жилистому уроду, Скорый всадил пулю в носовое отверстие. Так… На пробу. Но эффект превзошёл все ожидания. Если первые два, получившие презент в глаз, останавливались, и потом медленно валились на землю, то этот живчик умер мгновенно, на лету. Он ещё метров двадцать катился по асфальту, с хрустом ломая тяжёлым телом тонкие руки и ноги.

За руберами, тяжело впечатывая когтистые лапы в разделительную полосу, чапал элитник. А следом неслась мелочь. Впереди топтуны, чем-то смахивающие на бройлеров — переростков. За ними остальная братия. Некоторые из тварей ещё не растеряли одежду. А некоторые ещё не потеряли и человеческий облик.

Элитник, метров четырёх ростом, телосложением — вылитый человек, (ну может быть конечности чуть подлиннее) и морду имел какую-то промежуточную. Смесь человеческого лица с элементами хари динозавра. Его большие, широко открытые глаза служили отличной мишенью. Но Скорый снова прицелился в куцый нос. Этот зверь бежал не спеша, вроде бы замедленно, но на самом деле скорость развил огромную.

Корд ахнул, трубы каркаса Багги от отдачи коротко прогудели, элитник упал «лицом» на асфальт, даже не выставив руки.

— Упс, — пошутил Шило. — Наверно все зубы повыщербил, бедный… Слышь, Скорый, нам-то оставишь пострелять?

Он, высунув свой акээм между спинок сиденья, ждал распоряжений.

Короткий положив свой калаш на спинку кресла и прищурившись тоже напряжённо выжидал.

И тут мелочь, выскакивая из переулков справа, пошла лавиной. Штук сто. Или даже сто пятьдесят.

Скорый взял карабин.

— Начали, — скомандовал он, и стволы завыплёвывали смертельный металл.

Били одиночными. В Улье вообще стрельба очередями считалась моветоном. Если где-то, кто-то лупит не одиночными! Это точно — новичок. Бьёт не прицельно, не в головы, и зря тратит патроны. То есть, самое большое — пара минут, и его начнут есть.