Юрий Волков - Гадёныш [СИ]

Утречко выдалось славное. Теплое, тихое, ясное, ласковое. Слышно было, как над метёлками гиацинтов жужжат пчёлы. Кошка дремала, блаженно развалившись на крыльце.

А вот техника, увы, подвела. Вакуум-насос на доилке сдох и две коровы пришлось выдаивать вручную.

Отправив свой маленький гурт в стадо, Антон отвинтил насос с тележки и, устроившись на уличном столе под навесом, разобрал его, чтобы выяснить причину.

Уплотнение полетело. Вот, зараза.

Он поднялся с лавки и уже навострился к гаражу — взять старую автокамеру, чтобы вырезать прокладку, когда в лесу, со стороны заброшенных силосных ям, полыхнуло белое зарево. Через пару секунд грохнуло.

Антоха остановился, напряжённо, с опаской глядя в сторону взрыва. И тут дверка сарая, где хранились дрова и уголь, задёргалась. Закрыта она была снаружи на задвижку и там, вообще-то, никого не могло быть. Но кто-то настойчиво толкался изнутри.

Собака? Лиса? Потом мелькнуло — может, упаси Боже, медведь?

Подойдя к дверке, он слегка, на пробу, стукнул по ней кулаком и прислушался.

Изнутри донеслось слабое: — Тоша, это ты? Тоша, открой мне.

Антон рванул щеколду и распахнул дверь. Таня, Антохина жена, стояла бледная в сумерках сарайчика. Глаза её, расширенные от испуга и недоумения, обшаривали мужа, двор, дом. Она покачнулась и тихо пожаловалась: — Тошенька, что-то мне плохо.

И упала…

Подхватив супругу на руки, Антоха быстро понёс её в дом, спрашивая по дороге: — Танюша, что с тобой? Танечка, да как ты там оказалась-то?

Ответов не было. Совсем сомлела бедная.

Уложив Танечку на диван в зале, мужик метнулся на кухню, к шкафчику с медикаментами, за нашатырём. Когда возвращался через прихожую к отключившейся жене, входная дверь скрипнула и дом вошла Таня с ведёрком ягод. Она с утра, пока прохладно, за баней малину обирала.

Антон оцепенел.

А Таня сняла калошики, обула тапочки и деловито пошла с ведром на кухню.

— Тоша, там, в лесу, что-то как бахнуло. Я сразу домой. Что-то мне не до малины стало. Испугалась… Ребятня наверно хулиганит.

Антон заглянул в зал. На диване лежала жена без чувств. Он посмотрел на кухню, на вторую жену и прошептал: — Твою мать…

Таня обиделась. Возмутилась: — Тоша, ты что ругаешься?

Антоха осторожно спросил: — Таня, как ты себя чувствуешь?

— Нормально я себя чувствую. А что случилось?

— Да вот… — Антон не знал, что и сказать: — Случилось кое-что. Иди-ка сюда.

И повёл жену в зал.

Татьяна строго глянула на него.

— Не поняла! А это кто? И почему на ней мой халат? Она что — спит?

— Нет, Тань, ей плохо стало. Ты уж посмотри её как медик.

Таня всю трудовую жизнь проработала в ЦРБ, в реанимационном отделении, сначала сестрой, потом старшей медсестрой. Каждый день Антон её возил на своей девятке за восемнадцать километров в райцентр.

Он и сам там работал, главным инженером в совхозе. Ушёл сразу, как только перестали платить.

А Таня уволилась только тогда, когда её зарплата перестала окупать стоимость израсходованного на поездки бензина. Но для неё нашлось место в деревенском фельдшерском пункте. Так что теперь Танечкина служба находилась рядом с домом, прямо через дорогу.

Вторая Таня подошла к Тане первой (вот же незадача, тут и мозги и язык сломаешь) и потрогала её пульс.

— Живая… Травм вроде нет… Пульс редкий, слабый. Обморок. Ну-ка дай-ка нашатырь.

Антон протянул пузырёк.

Она поднесла флакон к лицу лежащей Тани. Та отвернулась к диванной спинке, вяло отмахнулась рукой, слабо прошептала:

— Не надо…

Хлопочущая Таня приподняла ноги больной и подсунула под них подушку. Смочила ватку нашатырём и мазнула по вискам пострадавшей.

Та опять попросила: — Ну, не надо же, — повернулась, приоткрыла глаза.

Вторая Таня замерла. Склонившись и внимательно всматриваясь в лицо своего двойника, спросила.

— Вы, женщина — кто?

Первая, прихворнувшая Татьяна, повернула голову к Антону и слабо спросила.

— Не поняла! Тоша, а это кто? И почему на ней мой халат?

Вторая Таня уронила ватку и, прошептав, — Твою мать…, - отступила спиной к мужу.

Прижав руки к груди, она подняла испуганные глаза на Антона:

— Тоша… Это же что?…Это кто она?

— Иди ко мне, — Антоха поставил её рядом с собой и забрал у неё пузырёк.

Она прошептала:

— Тошечка, я боюсь…

— Разберёмся.

Первая Таня с трудом села и подняла полусонные глаза на Антона.

— Ох, Тоша, что-то мне поплохело.

Вторая Таня спряталась за мужнину спину.

Он похлопал её по руке:

— Стой тут. — Осторожно подошел к дивану.

— Танечка, как ты себя чувствуешь?

Таня скривилась: — Локоть болит, сильно ударилась, — подобрала подол, — и коленку ободрала.

— Сейчас я «перекись» принесу.

Антон опять пошёл на кухню. Другая Таня, прикрываясь мужем, пошла с ним.

— Тоша, что происходит? — Зашептала она. — Тоша, я боюсь.

— Я знаю. Ты уже говорила. Посиди здесь, я сейчас.

— Ты куда?

— Тебя полечить… Ту тебя, — он ткнул в зал.

— Тоша, она… — Таня затрясла кудряшками. — Она не настоящая. Откуда она взялась?

— Из дровяника… А ты — настоящая?

Таня обиделась. — Антон, не надо так со мной говорить.

Антон вздохнул, сказал примиряюще — Танечка, согласись, — у нас необычная ситуация… Подозреваю, что у нас — опасная ситуация. Давай-ка отложим обиды и включим мозги. Договорились? — Погладил её по плечу — Ты же у меня умница. Так что… Нам бы сейчас глупостей не натворить.

— Хорошо, Тоша, — поджав губы, тоже вздохнула Таня, — что мне делать?

— А что ты собиралась сейчас делать?

— Варенье варить.

— Вари варенье. А я попытаюсь как-то разобраться в этом деле, — и пошёл в зал.

Таня сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку дивана. Антон тихо спросил: — Ну, как ты?

— Отпустило.

— Покажи мне локоть.

Таня подняла руку, поинтересовалась — Синяк?

— Нет, покраснело только. Тань, ты потрогай — кость не треснула?

— Нет, Тоша, треснувшая кость сильно болит, а это так… Немного.

Антон обнажил ободранную коленку, начал осторожно стирать грязь.

— Танечка, ты помнишь — как в сарае очутилась?

Таня задумалась.

— Ты знаешь… Я же малину собирала… Потянулась за ягодой а ткнулась рукой в стенку… И уже в темноте стою.

Вторая Таня от двери спросила: — А ведро?

— А ведра уже не было… А вы кто?

— А ты посмотри внимательно, — посоветовала вторая.

Танечка номер один долго, молча, глядела на ту, что стояла у стены. Потом испугано прошептала: — Твою мать… Не может быть… Тоша, это как?

Вторая спросила — Тоша, что делать-то будем?

Антон задумался — Что делать-то?… Давайте завтракать.

Вторая Танечка опять спросила с некоторым возмущением — Что, вот так вот просто сядем и будем завтракать?