Ник Никсон - Макс Сагал. Контакт [СИ]

Сказанное произвело на Пашу сильное впечатление. Он молча откинулся к стене, сполз по ней на подушку и моментально уснул. Танька накрыла его одеялом.

— Что стало с той девушкой? — спросила она после долгого молчания.

— Ее посадили на семь лет. Она присылала мне письма раз в неделю. Больше я ни одно из них не открыл.

— Почему ты не ответил ей?

— А что я мог сказать? Что я не борец за права ущемленных, а просто танцор на костях? Что я хочу, чтобы мракобесов было больше, потому что тогда моя игра будет продолжаться? Что мне не жалко ее и подобных ей, потому что это только их вина?

Танька села рядом ним. Хмель вычистил холод из ее глаз. Она подняла его руку, положила себе на плечо, прижалась к его груди.

Они еще выпили. Захмелела Танька быстро. А вот Макса все не брало.

— Как и ты, я раньше думала, что люди достойны уничтожения. Мы столько совершили ошибок, столько пролили невинной крови. Когда пыталась это осознать, чувствовала опустошение. Я поняла, что должна поверить в то, что мы можем стать лучше. Я приехала сюда, чтобы найти доказательства своей теории. Но теперь… — она всхлипнула. — Неужели у нас нет будущего?

— В нас сочетается несочетаемое, как вещество и антивещество. Интеллект, создающий блага, и глупость, которая все это губит. Рано или поздно люди уничтожат планету и всех, кто на ней обитает. Так может пусть лучше это сделает кто-то другой, кто-то умнее нас.

— Вот бы мне быть такой, как ты. Верить в свою правду, несмотря ни на что.

— Моя правда в том, что все это время я ошибался. Пришельцы существуют. Я думал, что все знаю, но, получается, я ничего не знал.

— Однако тебе хватило смелости взглянуть правде в глаза. Ты знал, что капитан, возможно, убьет тебя, но рискнул ради истины. А я — трусиха. Я боюсь преград, боюсь, что, заглянув за них, узнаю, что ошибалась. Я все еще верю, что пришельцы хорошие, несмотря на то что они натворили и собираются натворить.

Инопланетная мензурка каталась у нее по прямой ладони.

— Неведение будет тебя уничтожать, как кислота. Медленно, как уничтожала мою мать. Ее бесконечная вера в непогрешимость отца, в его правоту во всем затуманила ей взор. Она могла спасти меня от того, кем я стал, но она не смогла принять правду.

— Я боюсь, что все было зря. Моя диссертация, все эти насмешки коллег, — она посмотрела на него снизу-вверх. — Мне тяжело. Очень тяжело одной.

Она положила руку ему на колено. Погладила.

— А как же Паша?

— Он меня любит, я знаю. Мы столько лет дружим, он мне как брат. Если я дам волю чувствам, то потеряю друга. Не знаю, готова ли я.

— Я знаю, к чему ты точно не готова, — Макс убрал ее руку с колена. — Я все только порчу.

— Как и мой папа. Я всегда ненавидела в нем это. А теперь оно же привлекает меня к тебе.

Они еще выпили. Посидели в тишине.

— Пойду спать.

Макс смотрел Таньке вслед, впервые поймав себя на мысли, что в ней есть своя уникальная красота. Ее узкие бедра манили его взгляд, разжигая знакомый огонь в животе.

Нет! Он не имел права поступить так с ней. Только не с ней.

Еще полчаса он глушил водку в одиночестве, пока окончательно не впал в состояние между бодрствованием и беспамятством. Состояние, стирающее границы дозволенного и развязывающее руки.

Выйдя в коридор, гонимый только зовом тела, Макс остановился у двери Танькиной комнаты. Из гостиной доносились приглушенные голоса военных и треск поленьев в печи.

Как Макс будет существовать дальше? Как поступить с аномалией? Что ждет человечество? Все это не интересовало его более. Водка смыла все стены с песчаного берега его разума.

Максу снился сон.

Ночь. Просторная площадь, окруженная по периметру мощными прожекторами. На ней ютятся передвижные трейлеры, множество самой разнообразной аппаратуры: камеры, колонки, микрофоны; повсюду растянуты кабели. Десятки людей, устремив взгляды в небо, замерли в ожидании.

Внезапно над головами беззвучно проносятся яркие разноцветные объекты, формой напоминающие геометрические фигурки из деревянного конструктора. Их около десятка, они кружатся, заигрывают с собравшимися, словно с детишками. Спустя несколько секунд объекты улетают в неизвестном направлении.

Разведчики, говорит себе Макс. Они должны были убедиться в безопасности места встречи.

Немногим позднее над площадью вспыхивает ослепляющий свет. В небе появляется корабль, огромный по сравнению с предыдущими и не такой быстрый, как они. Он по-королевски красуется в воздухе, давая всем время восхититься собственной красотой, а потом, не торопясь, спускается к центру площади. По периметру корабля сияют разноцветные лампочки, и кажется, будто смотришь на перевернутый ночной город с высоты птичьего полета.

После непродолжительного сеанса связи с помощью звуковых и световых эффектов люки корабля открываются и оттуда выходят низкорослые гуманоиды с тонкими конечностями и непропорционально большими головами. Несмотря на свои технологии, на тысячелетия опережающие земные, пришельцы не желают людям зла. Они прибыли за Максом. Ему уготовано путешествие в другой конец вселенной, где его примут как посла человечества, чтобы вместе строить мир, заручившись взаимной дружбой и доверием. Пришельцам и людям нечего делить в гигантской вселенной — ресурсов с избытком хватит на всех. Единственный имеющий ценность товар — знания. Добывать их проще и дешевле в кооперации, нежели во вражде.

— МАААакс! МаксСССС! — тягучий голос прорывался сквозь пелену сна.

Лицо Мандарханова плавало в пространстве, двоилось. Узкие от природы глаза лесничего были широко раскрыты, а черные зрачки напоминали дырки от сигарет в белоснежной скатерти.

— Вали отсюда, мужик, — выговорил Макс с хрипотой. Ему хотелось вернуться в сон. Он все еще был жутко пьян, и от этого еще больше злился на Мандарханова.

— …Вставай же, ну! Он и твоего забрал…

Макс натянул на себя одеяло и вдруг почувствовал, как рука скользнула по чему-то теплому и мягкому.

Он перепугался.

Тут к нему пришло осознание: он не в своей комнате. Не в своей кровати.

С Танькой.

Неужели он…

Макс совершенно не помнил, как пришел к ней, и тем более — что происходило после. Сомнений нет — было. На это указывало не только то, что они оба голые, но и исчезнувшее напряжение внизу живота.

— Он же убьет, — Мандарханов сорвался на крик.

— Да не ори ты.

Макс откинул одеяло, сел. Увидев спящую Таньку, Мандарханов резко отвернулся.

— Быстрее, быстрее. Он это сделает.

Макс потер ладонями глаза. Нащупал бутылку рядом с кроватью, влил в себя остатки.

Полегчало.

Мандарханов второпях собрал с пола одежду Макса и бросил ему под ноги.

— Одевайся!