Олег Кожевников - Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

После этих слов разговоры свернули на другое русло, а по прежнему спору все с готовностью приняли моё решение, никто не пытался его оспорить, внеся какие-то другие предложения. Потом стали горячо обсуждать график дежурства и время выезда, словом, опять всё те же долгие споры. Чтобы поскорее пойти спать, я поторопился высказаться и по этому поводу:

– Двигатели машин по такому холоду нужно прогревать через каждый час. Всего нас девять мужчин. Сашу и Флюра надо исключить из графиков дежурств, они и так больше всех вымотались – ехать первыми это самое трудное, такое даже врагу не пожелаешь. Таким образом, в дежурстве будут участвовать семь человек. С учетом того, что каждый отдежурит по одному часу и час ещё будет после последнего дежурства, мы выезжаем через восемь часов. Дежурные, кроме прогрева техники, должны будут ещё заправить все вездеходы.

Тут опять высказался Саша:

– Ты, Батя, правильно говоришь, но только отдыхать будем девять часов. Первую вахту я с Флюром всё-таки отстою – как-никак, мы, хоть и бывший, но спецназ, а очерёдность дежурства надо установить, исходя из порядка движения; раз мы первые двигались, нам и дежурить, потом Володя, ну и так далее.

После того как он закончил, Флюр вдруг подскочил и закричал:

– Тост! Дайте мне сказать последний тост. При этом он демонстративно держал пустую рюмку донышком вниз. Я плечом подтолкнул Володю. Тот кивнул головой и опять, кряхтя, полез ещё за одной бутылкой водки, после чего разлил её всем мужикам по рюмкам. Флюр поднял наполненную рюмку повыше и громко провозгласил:

– За спецназ и чтобы не в последний раз! – После чего полез ко всем обниматься и целоваться. Закончив этот ритуал, они с Сашей оделись и пошли начинать заводить на прогрев всю нашу технику. Остальные мужчины тоже стали одеваться, чтобы идти в пустой кунг на отдых. Я еле добрался до своего спального места; от усталости уже шатало, но тем не менее успел посмотреть на термометр – температура в кунге на тот момент была плюс четырнадцать градусов. «По сравнению с морозом на улице – просто Сахара», – это была последняя разумная мысль, посетившая мой уставший мозг. Потом наступила темнота, без всяких сновидений.

«Землетрясение!» – запаниковал я во сне, с испугу сразу широко открыв глаза, и тут же прищурился от непереносимо яркого света, льющегося из окна кунга. Затем различил нависшую надо мной физиономию Сергея; он раскачивал меня и что-то шептал. Прислушавшись, я постепенно начал понимать смысл его фраз, а он, по-видимому, потеряв остатки терпения, уже почти кричал:

– Батя, вставай! Батя, ну вставай же, пора! Парня как будто зациклило, и он повторял одно и то же. Чтобы не разбудить других, я резко присел на матрасе и громким шепотом спросил:

– Ты что орёшь-то? В казарме не ночевал ни разу, что ли? Сейчас как по башке сапогом-то получишь, быстро язык прикусишь.

Он, глупо улыбаясь, уже шепотом, оправдывался:

– А я что? Я смену пришёл сдавать! Бужу вас уже минут десять – и никакого эффекта. Хотел принести стакан ледяной водички и устроить для вас персональный потопчик.

Он немного отодвинулся от меня и начал тихонько подхихикивать. Теперь уж я окончательно проснулся:

– Потопчик, говоришь? Сначала землетрясение мне тут устроил, потом потоп хочет. Совсем уважение потерял! Ладно! Иди спать, считай, что смену я у тебя принял. Кстати, Серёга, какая там температура на улице?

– Да, считай, такая же, что и вчера – минус сорок четыре градуса – ни хрена не теплеет. На улице тишина полная, одному даже жутко как-то. Ну ладно, пойду, сосну свой законный часок. А ты через час начинай будить наших дам, перед дальней дорогой надо еды побольше приготовить, чтобы и сейчас наесться, и с собой хватило. Когда ещё на такую стоянку встанем. Ну ладно – гудбай, Батяня!

Он разделся и направился к своему спальному месту, а я стал одеваться как можно теплее. Выйдя на улицу и надев лыжи, быстро объехал все наши вездеходы и завёл их, потом перекурил, подождал ещё минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз уже весьма сильно начал прихватывать руки и лицо; на улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг, рассудив, что наверняка там многие не спят, а потому мне вполне может представиться возможность что-нибудь забросить в голодный желудок.

Как только вошёл в помещение, меня окутала блаженная теплота, потом начали работать и вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и теперь завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Я сглотнул и, весело потирая ладонями, заявил:

– Да-а!.. Хорошо я сюда заглянул. Самое главное – вовремя! Как чувствовал – мне хоть что-нибудь, да обломится.

В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:

– Это я знаю – только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался – всё приготовить к этому моменту. Не верите? Вот, посмотрите! – Маша отодвинулась от плиты, возле неё на маленьком разделочном столике стояла чашка с дымящимся кофе и лежал бутерброд с паштетом. Все засмеялись и шутливо зааплодировали. Маша с улыбкой подошла ко мне и чмокнула в щёку:

– Ну что встал? Проходи уж, садись, где найдёшь место. Тебе, как обычно, повезло, сначала с нами перекусишь, потом и с ребятами позавтракаешь.

Усевшись на край скамейки, я, довольный, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:

– А ты как думала? Большому мозгу нужно много калорий. Насчёт мозга я, конечно, точно не знаю, но вот курдюк у меня, вне всякого сомнения, самый выдающийся.

Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:

– Ну что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не раздражает?

Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:

– Бывало и похуже! Мы привычные. Слушай, пап, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом «Урале» с ребятами – лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь, поспать не смогут, будут вдвоём выискивать эту заправку. Уж я-то ответственность Саши знаю. А так – я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность немного отдохнуть. К тому же мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке, прямо как овца на заклание. Вон, Таня и Катя, те хоть делом заняты, а я, кстати, тоже могу водить вездеход.

Я немного подумал и ответил:

– Это дело, конечно, хорошее, и их мужской тандем разбавишь. Только вот, как же с Ванюшкой-то быть? Как ты оставишь ребёнка на долгое время?

– А что Ванюшка? Он же не грудной, тут мама остаётся. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведёт и кушает лучше.