Дэвид Эннендэйл - Грешные и проклятые

- А ты, Дойл? Ты хоть пальцем шевельнул, чтобы помочь?

Он покачал головой.

- Слишком уж она ловкая была, да и Фернас все равно никогда мне не нравился. Я просто не стал ей мешать.

Скользкий ублюдок на словах был крутым, но я знала из достоверных источников, что он в свободное время рисует углем космодесантников.

- Из карлика кровища прямо фонтаном хлынула, - произнес Грёте зловещим шепотом. – Не знал, что в нем было столько крови.

Он злобно рассмеялся, но смех перешел в приступ жестокого кашля.

- Но мы ее все-таки скрутили, - усмехнулась Вернид. – Хоть я и заслужила при этом несколько боевых ранений.

Она оттянула свой воротник, показав многочисленные темные синяки и несколько глубоких царапин, которые уже начали гноиться.

- Она билась и кричала так, что и мертвый бы очнулся, но мы в конце концов переломали ей кости, одну за другой. Эти белые косточки торчали из нее, как маленькие фарфоровые ножи.

- Хрусть-хрусть, - добавил Якобсен. – Будто сырые ветки для костра ломаешь.

- Как мило, - протянула я. Желудок выворачивался, словно я выпила кварту уксуса. Я видела много изломанных тел в траншеях, но это было другое.

Грёте кивнул.

- Она взбесилась, как отродье варпа. У меня до сих пор в ушах звенит.

Я поморщилась.

- Я же говорила вам сначала заткнуть ей рот.

- Мы долго не могли засунуть ей кляп, - сказала Вернид. – Она вопила, кусалась и царапалась изо всех сил. Наделала столько шуму, что пришлось избавить ее от страданий штыком, пока кто-то еще не пришел, - она похлопала по лазгану, перекинутому через плечо. – Я оставила на нем несколько пятен крови на память, малыш.

- Я сказала тебе не называть меня так, - произнесла я, добавив угрозы в голосе.

Вернид засмеялась.

- Ты больше похожа на парня, чем на бабу, не отрицай.

Я шагнула в сторону от нее, повернувшись к Якобсену, словно собираясь напасть на него. Когда здоровяк отпрянул, я лягнула Вернид в ногу. Она едва успела поймать мой ботинок двумя руками, и только это спасло ее коленную чашечку. Воспользовавшись тем, что ее внимание отвлечено, я развернулась и нанесла мощный удар ей в лицо.

Якобсен зааплодировал. Вернид выплюнула зуб с кровью.

- Полегче, офицер, - сказала она, улыбаясь ртом, полным крови. – Как хочешь, но ты меня огорчила, - Она вдохнула из респиратора, покрутила шеей и попрыгала на ногах, как кулачный боец. – Или желаешь продолжить?

- Твоего огорчения вполне достаточно, - ответила я. – Пока. Моя внешность вас не касается. Но если вы прекратите ваши глупости на пять минут, у меня есть для вас работа. Такая, какую даже вы не сможете запороть.

- Плата обычная?

- Даже больше. 0,8 сверху, половина вперед, - я похлопала по ящику с медицинской эмблемой, который притащила в ангар. Приятно было избавиться от проклятой штуки, после того, как я волокла ее всю дорогу сюда.

- Даже так, - прохрипел Грёте, его водянистые глаза блеснули за защитными очками. Он вдохнул из своего респиратора, словно в предвкушении будущего кайфа. – Я в деле, что бы это ни было.

- Я тоже, - Дойл шагнул вперед, встав за плечом Грёте.

- Что за работа? – спросила Вернид.

- Исчезнуть, - сказала я. – Залечь на дно. Не делать ничего, пока я не свяжусь с вами.

- И все? – спросил Грёте.

- И все.

- За такую плату, думаю, мы возьмемся, - сказала Вернид. – Вместе с платой за прошлую работу у нас будет столько, что даже Грёте хватит.

- Хорошо если так. Я пошла на огромный риск, встречаясь с вами, - заметила я.

- За тобой не следили. Можешь нам верить. На нас работают ратлинги.

- Не сомневаюсь.

- Простые люди, с общими интересами, - сказал Грёте. Эта болтовня с честным видом хорошо служила савларцам. – Так дела и делаются.

- Ну да, - хмыкнула я, чувствуя, как мои губы презрительно кривятся. – Ладно, проваливайте и сидите тихо, пока мы не покинем город. Если надо, свяжитесь со мной через одного из ваших крысюков. Я найду вас, когда все успокоится.

- Понятно, - сказала Вернид. – А что тем временем будете делать вы, мамзель ?

- Завоюю город, - ответила я. – Все, исчезните.

В следующий раз савларцы вышли со мной на связь через Еноха Белогривого, ратлинга-повара. У этого маленького воришки были со мной некоторые разногласия, но он оказался полезным контактом и за хорошую плату мог подать к обеду нечто повкуснее, чем протеиновая жижа.

За линией фронта все было достаточно тихо. По официальной версии Маризель убили фанатично настроенные мятежники. Достаточно правдоподобная история – я сама распространяла ее через агентов Еноха. На похоронной церемонии я старалась казаться должным образом опечаленной. Это было не так уж трудно, учитывая тот факт, что мне казалось, будто кто-то все время смотрит на меня. Я списала это на недостаток сна.

Всего этого было достаточно, чтобы все купились на эту историю о ее смерти. Прославившись в войне с мятежниками, ты просто напрашиваешься, чтобы к тебе подослали убийц. Еще один герой погиб ужасной смертью – добро пожаловать в Гвардию.

В Империуме мученики плодились как мошки в болоте, и лучшими из них были те, кто хорошо смотрелся на агитационном плакате. После смерти Маризель число добровольцев, вербовавшихся в Гвардию, резко выросло, и кроме Бульвадта и его ищейки Тренарда никто не задавал ненужных вопросов. Но я знала, что старый тиран еще ничего не разнюхал – по той простой причине, что он еще не убил меня.

Унг-Тем медленно и мучительно возвращался под власть Империума. Это стоило нам много хороших солдат, но я выполняла эту задачу, отбивая у мятежников квартал за кварталом. Я разрабатывала планы внутри планов, и постепенно они осуществлялись.

Частями, которыми командовала Маризель, я распорядилась наилучшим образом, захватывая противника в клещи, и даже устраивала фальшивые бои, чтобы выманить из подполья мятежников, прятавшихся в уже занятых кварталах. Когда мои победы стали множиться, я получила звание действующего полевого командира и командование всеми ноктайскими войсками в Унг-Теме. Несомненно, благодаря знаменитой рациональности Бульвадта. Когда на церемонии в мою честь Тренард спросил меня о причинах такого внезапного фейерверка побед, я ответила, что сражаюсь в том числе и чтобы отомстить за первого капитана Торн. Он странно на меня посмотрел.

Я хотела, чтобы обо мне думали как о героине Империума, скорбящей, но высоко державшей голову – хотя бы для того, чтобы отдалить от меня всякие подозрения. Но была и еще одна, не менее важная причина. Мне нужно было отвлечься. Я присоединялась к пехотинцам на передовой, когда только это было возможно, и своими руками забрала немало жизней мятежников.

Но даже кровь еретиков не могла смыть то, что я чувствовала после смерти Маризель. На моей душе было пятно, и когда я размышляла об этом ночью, мне казалось, оно ничем и никогда не будет смыто. Во время моего уединения в стратегиуме, я смотрела на порог, ожидая, что сейчас дверь распахнется, и меня схватят и потащат на казнь. По ночам я не могла заснуть – мне казалось, что кто-то все время смотрит на меня.