Катэр Вэй - По дорогам Империи [publisher: ИДДК]

Первую свою добычу он скрал тихо, не издав лишнего шороха. Оставленный на улице «на стреме» напарник топтался у входа, явно желая тоже участвовать в погоне и отлове «залетевшей птицы», и видимо, боясь пропустить саму дележку, в нетерпении покусывал нижнюю губу, весь погруженный в представление того, что происходит наверху. Он даже не заметил, как сзади к нему подошел мальчик с большим ножом в руке. Приблизившись почти вплотную, Калин хлопнул парня по плечу, от чего тот вздрогнул и развернулся. Один короткий взмах ножа… глаза, полные непонимания и страха взирали на мальчика с лицом, застывшим каменной маской, холодным, бесстрастным. Руки парня в бессильной попытке исправить непоправимое тщетно скользили по горлу, стараясь зажать широкую рану, из которой с толчками бурой жидкости выходила сама жизнь. Кровь, попавшая на лезвие ножа, тут же жадно впиталась, по ажурной вязи тоненькой молнией пробежал алый всполох. Рукоять налилась живым теплом, нож просил еще жертвы, еще, вводя своего обладателя в истинный боевой транс…

– Один, – эхом прозвучало в голове у Калина. А по ступеням уже слышался торопливый топот двух пар ног, спускающихся вниз, еще одна пара бежала, громко топая, вдоль наружной стены дома.

Все трое увидели Калина почти одновременно. Тот, кто спустился на улицу так же через чердачное окно, выскочил из-за угла на две секунды раньше, чем его товарищи показались в дверном проеме. Этих двух секунд с запасом хватило для выбора следующей жертвы. Всадив свой нож в икру первому нападавшему, Калин пригнулся, и дубинка второго, просвистев над макушкой мальчишки, врезалась в лицо орущего от боли подростка с кукри в ноге. Крик оборвался. И без того уже перебитый в драках в нескольких местах нос с хрустом свернулся набок, сочно брызнув кровью. Мужик с дубинкой растерялся. Оставшись без ножа, Калин выбил «биту» из рук противника и, чувствуя себя хозяином положения, решил испробовать на практике удар «Ворон», на изучение и отточку которого было положено более всего труда, сил и терпения, но еще ни разу не пришлось испытать его на деле. Для этого нужно было добыть тот короткий меч с широким лезвием, по внешнему виду напомнивший Калину акинак [1] Акинак – короткий одноручный меч, им пользовались скифы и другие народы Северного Причерноморья и Ближнего Востока. Длина лезвия – шестьдесят сантиметров, ширина – до восьми, весил около двух килограмм, обладал прекрасными колющими и режущими свойствами. Перекрестье этого меча, гарда, имело сердцевидную форму, а навершие напоминало брус или полумесяц. – Примечание автора. . Его, расставив широко ноги, двумя руками сжимал третий напавший, годов двадцати с небольшим. Этот стальной экземпляр, практически, не отличался от своего прародителя, если только качеством изготовления. Грубая, кустарная работа выдавала дешевизну оружия и «рукожопость» здешнего мастера.

Калин держал в поле зрения всех противников и выжидал удобного момента для воплощения своего замысла. Мужик, потерявший дубину, попытался вынуть кукри из ноги лежащего подростка и дергал с такой силой, что тело паренька билось о землю, но нож засел крепко, не поддавался.

В это же время обладатель меча кинулся на мальчишку, сделав несколько, довольно умелых выпадов, но сопляк каждый раз уходил от удара. Верткий попался. На Калина вновь накатил боевой задор и, рассмеявшись в лицо противнику, отбив очередной колющий удар, он перехватил меч, при этом шагнув навстречу и заступая чуть за спину противнику, плашмя, хлестко нанес свой удар в область надбровных дуг. Расчет этого удара крайне сложен и тонок. Малейшая ошибка – и ты сам в зоне поражения. Калин рискнул, уж больно хотелось испытать этот «красивый» удар на деле. Итог удался как надо: глазные яблоки противника болтались, свисая на ниточках нервных окончаний, а сам «подопытный» задохнулся в крике и, упав на колени, дергаясь словно в приступе, завалился боком на землю. Умер мечник от болевого шока, а, может, просто потерял сознание, Калин разбираться не стал. Мужик, который так и не смог вытянуть кукри из своего подельника, увидел, что случилось с третьим, первого он тоже видел мирно лежащим неподалеку в луже собственной крови, и в ужасе бросился бежать. После секундного замешательства сообразив, что оставлять свидетеля в живых лучше не надо, мальчик метнул в широкую спину засапожник – не промахнулся. Небольшой ножичек по самую рукоять вошел ровно в область сердца, прямо у левой лопатки. Мужик вскрикнул, выгнулся дугой, пытаясь достать из своей спины смертоносный предмет, и, сделав еще несколько шагов, так и упал лицом вперед. Какое-то время он был еще жив и шевелился, но недолго.

Калин стоял во дворе старого дома с покосившимся забором и с растерянностью озирался на деяния рук своих. Он много видел смертей, и самому однажды пришлось убить именно человека, а не человекоподобного мутанта, но вот так, расчетливо убить четверых… Ноги дрогнули, желудок свело жестоким спазмом, и, упав на четвереньки, Калин изверг из себя все съеденное после пробуждения. По спине пробежал озноб. Утерев рот рукавом, мальчик поднялся и на не совсем послушных ногах, деревянной походкой подошел к трупу подростка.

То, что лежащий паренек упокоился, сомнений не оставалось. Его тело иссыхало, уподобляясь мумии, кожа на глазах темнела, обтягивая по силуэту кости. Не тронутыми изменениями остались лишь раскрытые глаза – светлые, голубые, обескураженно смотрящие в такого же цвета небо. Калин взялся за рукоять, зная, что нож крепко засел в теле жертвы, но тот поддался на удивление легко и вышел, как из куска мягкого сыра.

– Хм… – мальчик с интересом разглядывал свой клинок, – кажется, ты переел, – задумчиво произнес он, чувствуя, что нож заметно потяжелел и начал искриться, будто икая, при этом покалывая в ладонь теплыми, мягкими иголочками.

Как только кукри оказался у него в руках, Калину заметно полегчало. Накативший после убийства «отходняк», почти прошел, бледность лица сменилась более здоровым, естественным оттенком. Обыскав трупы в поисках чего-то интересного – сработала привычка из прошлой жизни – он, так ничем и не разжившись, почти до слез расстроенный тем, что не удалось отыскать мрякула, отправился к дому Лаки, стараясь поскорее скрыться с места преступления. Видел кто-нибудь все произошедшее или нет, мальчик не знал, но от всей души надеялся на отсутствие или, хотя бы, молчаливость случайных свидетелей.

Двери ему открыл Гриня.

– Ну, чего не весел, нос чего повесил, – спросил он с порога, пропуская мальчика в дом. – Оу, да ты с приключениями? – хохотнул бывший ратник, заметив на одежде Калина следы крови – Ну, что, с почином. Раз пришел и рожа цела, значит, наши победили. И с кем схлестнулся?